В кухне пахло соей и чесноком. Да, смесь не из нектароподобных, но уж такова была наша кухня. Меню состояло обычно из вареных-пареных-жареных овощей, тушеной капусты и всего того, что не включало в себя животные жиры. Он вертелся как всегда с немытой головой у плиты и грыз рафинад. На нём были клоунские полосатые штаны апельсиновой расцветки и майка с громадными ромашками – очевидно, он собирается на важную встречу.
Я лежал на изодранных мною кедах, которые в свою очередь лежали в цветочном горшке. Дело даже не в том, что в нашей квартире не было места для кед, просто так моему хозяину нравилось. Ему нравилось всё, что создаёт беспорядок, а так же овощи и какая-то гадость с запахом рыбы и вкусом асбеста. Мяса в нашем доме не бывало никогда (соевое не в счёт), мой хозяин был вегетарианцем и его нисколько не волновало, что я –кот.
Хозяин выбрал меня из всех моих братьев за то, что я единственный из них, стал есть овощи – о, страшнейшая ошибка моей жизни. С тех пор о мясе я только мечтаю, хотя грех жаловаться – мой хозяин недурной кулинар и иногда угощал меня соевым мясом, которое искусно маскировал под натуральное.
По началу я, конечно, протестовал, но со временем понял, что Его мне не переубедить.
Вечерами он садился с гитарой на наш старый диван и долго-долго выл, с лицом, выражающим блаженную грусть. Я пытался вникнуть в смысл слов его песен, но видно это было что-то сверхнормальное, так как через минуту мои уши отказывались слышать.
Наша квартира представляла из себя что-то непонятное – с одной стороны она была практически ничем не обставлена (из мебели были лишь диван, кресло без одной ножки, стенной шкаф, горшок для цветов и гитара, которую я порывался разбить, но всегда останавливался), а с другой – была захламлена под самый потолок, вещами, которые мой хозяин приносил с собой неизвестно откуда. В прочем раз в год все эти вещи вылетали из окна вместе с умершими в них мышами.
Ещё правда был телефон с противным звонком по утрам, и шкатулочка с кнопками, которая работала сутками и иногда издавала забавные звуки. А ещё там был экранчик, на котором прыгали забавные точечки.
Как-то раз Хозяин показал мне на этом экране кошачье шоу – я долго был под впечатлением.
Дни наши проходили в основном в зале, который являлся так же столовой, кабинетом, спальней и иногда боулингом. Хозяин сидел на диване со шкатулочкой на коленях, а я тёрся рядом или играл с пробками от бутылок. Они мне очень нравились, и их было у нас много.
Изредка Хозяин уходил из дому на целый день или даже на весь вечер. Я очень по нему скучал и обрывал обои в коридоре (Хозяин так меня за это хвалил – громко, эмоционально). А когда ночью он возвращался – приводил с собой какую-то куклу с острыми ногами, а меня запирал на кухне, где я тоже обрывал обои.
Как-то раз кукла словила меня на кухне, я очень испугался её когтей, потому, что они были очень длинные и острые. Правда, когда я все-таки вырвался, меня разбила зависть, потому, что мои когти по сравнению с её, были просто младенческими. Вот здорово бы она порвала обои!
Правда, каждый раз куклы менялись. Они были всё страшнее, и я уже сам бежал на кухню. Но сейчас не об этом.
Итак, на кухне пахло соей и чесноком. Его длинные волосы лежали в беспорядке на спине, а во рту хрустел сахар. Он насыпал мне корма в миску и сел завтракать, как всегда поучая:
– Так, Пряник, – говорил он, набивая рот. – Я конечно не против того, что ты играешь как можешь, но ремонта в ближайшее время не предвидится, так что постарайся сильно не сдирать обои хотя бы в коридоре. –он встал и, помыв тарелку, произнёс. – Я побежал!
Он погладил меня между ушами и быстро ушел.
В этот раз он пришел ещё засветло и не с куклой, а с девочкой.
Я не знал что делать – идти ли на кухню или продолжать гонять по комнате пробки. Девочка присела на корточки и погладила меня по голове. Руки у неё были тёплые и мягкие. Затем она улыбнулась и спросила у хозяина моё имя.
– Пря-я-я-ник, – протянула она как-то по-кошачьи.
Они с хозяином пошли на кухню, и запахло жареными бананами. Я сел в коридоре, и стал наблюдать за происходящим на кухне. Хозяин о чём-то оживлённо рассказывал девочке и крутился у плиты, а девочка улыбалась и увлечённо его слушала.
Ни то ревность меня разобрала, ни то предчувствие, что девочка займёт моё место в цветочном горшке, но я вскочил с места и вбежал на кухню с криками:
– Хозяин! Хозяин! Идите уже спать, а то что-то засиделась она у нас! – я запрыгнул в цветочный горшок. – Я готов!
Хозяин бросил мне кусок банана, который я презрительно сбросил на пол. Девочка подняла его, и выбросила. Я выбежал из кухни и попытался отвлечься пробками под звуки воркований моего хозяина и не понятной девочки.
Была уже глубокая ночь, а запирать меня на кухне хозяин явно не собирался. Более того, они с девочкой так и сидели на кухне, время от времени я слышал её заливистый смех.
Когда в соседнем доме погасли все огни, я сидел в комнате на подоконнике и фыркал, слушая кухонные разговоры. Внезапно всё стихло и хозяин с девочкой вошли в комнату, где я уже порядком намусорил обоями.
Девочка была вялая и медленно присела на диван, наблюдая за тем, как хозяин собирает плоды моих трудов.
– Не прошло и года! – фыркнул я недовольно и поплёлся на кухню.
Я улегся в горошек и стал ждать, когда хозяин подставит под дверную ручку швабру(которая в качестве статуи стояла у нас в коридоре). Но он не торопился этого делать, и я слышал, как они с девочкой продолжают говорить.
«Забыл что ли?» – подумал я.
Так я и уснул, не дождавшись, когда хозяин пожелает мне спокойной ночи.
Утро началось с того, что я увидел кухонную дверь распахнутой.
«Наверное, она уже ушла» – обрадовался я и спрыгнув с горшка побежал в комнату, где намеревался сказать Хозяину всё, что я думал о вчерашнем.
Но вбежав в комнату я оторопел – Хозяин мой сидел на полу, поджав ноги под себя и смотрел в лицо спящей на диване девочке.
Я рассвирепел, и вытащив из помойного ведра (как мне это ни было противно) кусок вчерашнего банана и положил его девочке в туфлю.
Хозяин долго меня хвалил в коридоре, пока девочка заперлась в ванной. Я, правда, не понимал, зачем при этом надо было вытряхивать мой сюрприз из Девочкиной туфли, но возражать хозяину не стал.
Когда похвалы иссякли, он отправился на кухню жарить картофельные оладьи, а я уселся перед туфлями девочки и впился в них взглядом.
Открылась дверь в ванную, и я ощутил между своими ушами влажное тепло. Девочка улыбалась и что-то говорила голосом мурчащим и приятным, но это не могло смягчить мою ярость.
– Ты что здесь делаешь? – сказал я, кидая на неё исподлобья недовольный взгляд. – Утро уже давно наступило!
