Проснулась от того, что кто-то пытался выбить дверь квартиры.
Бам-бам-бам.
Сердце билось о ребра, грозило их выломать. Начала сонно крутить головой по сторонам, что происходит?
– Мне страшно, – заплакала пятилетняя племянница.
Я быстро встала с дивана и взяла ее на руки.
– Все хорошо, кроха, не бойся, – прошептала я.
Я даже боялась голос повысить, чувствовала, что сейчас произойдет что-то плохое. Ощущала, как тело Любы трясется. Шум становился все громче, за дверью слышались ругань и маты. Я закрыла уши малышки, чтобы она не слышала ничего. Где брат?
Словно прочитав мои мысли, Костя вбежал в комнату.
– Быстро, прячьтесь в шкаф, – громким шепотом сказал.
Он был так напуган, мне стало не по себе.
– Что происходит?
– Потом! Времени нет!
Он потащил меня к старому шкафу и грубо запихнул внутрь. Любочка сильнее обняла меня и заплакала навзрыд.
– Замолчи! – прикрикнул Костя на ребенка.
– Ты ее пугаешь.
– Пусть заткнется, иначе нас всех… – он не договорил.
Мурашки страха поползли по спине.
– Что ты наделал? – спросила хрипло.
– Ничего, я просто хотел, чтобы нам было хорошо… – сокрушенно говорит.
Внутри все холодеет от ужаса.
– Костя…
– Ни звука! – говорит и закрывает дверь старого шкафа.
Я вздрагиваю. И пытаюсь успокоить племянницу.
– Тише малышка. Успокойся, – стираю слезы с ее щек и улыбаюсь. – Давай поиграем в игру, как вы в садике играете, когда воспитатель говорит: тишина.
– Не хочу, – капризно отвечает. – Я в туалет хочу.
– Нужно потерпеть, хорошо? А завтра я свожу тебя в парк покататься на каруселях, договорились?
– Хорошо, – доверчиво отвечает Люба.
И в этот момент дверь квартиры открывается, и я через щель вижу, как внутрь вошли пятеро амбалов. У меня перехватывает дыхание и начинает трясти, словно в лихорадке, я сильнее прижимаю девочку к себе. У нас маленькая однокомнатная квартира, и все происходит буквально на моих глазах.
– Костя – Костя, – произносит один из мужчин. – Неужели ты думал, что спрячешься от нас?
– Я не… – мямлит брат.
Ему не дают договорить, бьют в живот, отчего он сгибается пополам. Я вздрагиваю и кусаю губы в кровь. Брата хватают за волосы и заставляют смотреть вверх.
– Ты думал, что можешь кинуть босса на деньги?
– Нет, я не кидал, так получилось…
Последовала новая серия ударов.
– Что с папочкой? – тихо спрашивает Люба и пытается повернуться.
– Ш-ш-ш, – кладу ладонь на ее ротик. – Не слушай, малышка, тихо.
Я закрываю ее уши руками. По моим щекам катятся слезы.
– Заткнись мразь! Будешь говорить, когда я разрешу, – кивает амбалам.
И те начинают избивать Костю. Я закрываю глаза, чтобы не видеть этого ужаса. До меня медленно доходит, что я не взяла с собой телефон, могла бы вызвать полицию…
Но эта мысль осыпается горьким пеплом во рту, когда я слышу следующие слова:
– Ты украл у Алексея Коршунова. Никто у него не крадет.
Я похолодела от дикого ужаса. Каждый в этой части города знал Коршуна. Он местный авторитет, который всем заправляет. Если брат у него украл, то он труп.
– Пожалуйста, – молит Костя окровавленными губами.
– Говорят, у тебя есть сестра. Хорошенькая. Коршун хочет посмотреть на нее. Даже долг спишет, – мерзко ржет.
Липкие щупальца первобытного страха сжимают сердце.
– Нет, – хрипит брат.
– Где она?!
И Константина снова бьют, я не слышу его ответ. Эти ужасные звуки избиения раздирают мне душу, но я ничем не могу ему помочь. Молюсь только о том, чтобы они не начали рыскать по квартире.
Люба снова хнычет, она хочет в туалет, но нельзя… Девочка вскоре засыпает, и я чувствую, как что-то теплое и мокрое льется по моей ночной сорочке. Племянница справила нужду прямо на меня.
Не знаю, сколько прошло времени. У меня затекло все тело. Я постоянно думала о времени, скоро нужно Любе колоть инсулин…
Ад начался полтора года назад, когда наша маленькая принцесса упала в обморок. Мы так с братом испугались, привезли в больницу и узнали, что у девочки сахарный диабет первого типа. Это было словно гром среди ясного неба. Ее еле спасли, еще немного и… Даже думать страшно. С тех пор мы живем только уколами, каждые несколько часов нужно подкалывать инсулин.
А полгода назад у нее стало ухудшаться здоровье. Серьезные проблемы с сердцем. Как объяснил врач, все последствия диабета. Нужна дорогостоящая операция. У нас таких денег просто нет. Даже если мы продадим квартиру, то не насобираем и десятой части. Просить помощи не у кого. Наши с Костиком родители давно умерли, а Жанна, мама Любы, бросила ее после того, как поставили диагноз. С тех пор мы сами. Костя не покладая рук работает. Я берусь за любую подработку, но с маленьким ребенком-инвалидом на руках трудно что-то делать. Видимо, Костя решил, что нашел выход из ситуации, и связался с Коршуновым…
Услышала, как уроды покинули нашу квартиру. Видела, как Костя еле встает и закрывает дверь, точнее, то, что от нее осталось. Я открываю дверцы шкафа и кладу племянницу на ее кроватку, меняю ей пижамные штанишки, протираю салфеткой и укрываю одеялом. Сама иду в ванную и привожу себя в порядок.
Брата нахожу на кухне, он курит в форточку. На него больно смотреть. На нем нет ни одного живого места. Сердце разрывается от жалости к нему.
– Костя, что ты наделал? – спрашиваю я.
Брат поднимает на меня заплывшие глаза и хватается за голову.
– Я облажался, Агата, и я не знаю, что мне делать.
– Расскажи мне все, – требую я.
– Он убьет меня… Убьет… Блять, я так всех подставил, – он опускает голову на руки, его плечи мелко подрагивают.
Моя душа болит за него. Я не могу видеть своего сильного брата таким. Он всегда был мне опорой, а сейчас распадается на части у меня на глазах, и я не знаю, чем помочь.
Я подхожу к нему и обнимаю, осторожно, чтобы не тревожить раны.
– Все будет хорошо, Костя, мы со всем справимся. Как всегда, – успокаиваю его.
– Не в этот раз, я не знаю, что делать, – брат обнимает в ответ. – Я не знаю, что делать.
– Расскажи, – упрямо прошу.
– Сделай кофе, я помоюсь и расскажу.
Брат уходит в ванную, а я достаю турку из шкафа, руки трясутся, как у алкоголика. Я ставлю турку на огонь, а сама рот руками закрываю, чтобы не закричать. Последний год сплошная чернота в жизни, ни одного светлого пятнышка. Сколько нам еще предстоит испытаний? Где брать силы на все? Мне страшно до одури. Я слышала рассказы о людях Коршуна, что они творят. Раз пришли сюда, их ничего не остановит…
Разливаю кофе по чашкам, брат как раз вернулся из ванной. Делает глоток и вновь прикуривает. Молчит. Я не давлю. Ему нужно собраться с мыслями.
– Я же для нас хотел. Для тебя и Любани. Ты же знаешь, я никогда плохого не желал, – смотрит на меня голубыми, как и у меня, глазами.
– Я знаю, – беру его за руку и крепко сжимаю.
