Не знаю, где я согрешил и на кого обижен. Но так уж случилось, что я попал в трудную жизненную ситуацию: надолго лечь в больницу, не каждому дано. Работал, жил, мечтал о светлом будущем. И вот я на больничной койке перелистываю заново короткую жизнь. Диагноз не определён: то ли просто очередное хроническое обострение, то ли самое страшное. Ничего конкретного не говорят. И это молчание больше всего пугает. Уже две недели ко мне никто кроме медиков не заходит, и это наводит на неутешительные мысли: а может всем на меня наплевать, и меня исключили из списка живых, и вычеркнули из этой скучной серой жизни. Спросил у медсестры, что мне каждый день колют? Показала ампулу: стрептомицин. Почему просрочен? Говорит, что продлили срок годности на полгода. Кого она обманывает? Я это точно знаю: продлить срок годности можно только в исключительных случаях приказом Минздрава. Позвонил в аптеку. Продления срока годности не было. Значит, отмывают деньги на безнадёжных пациентах. А мне втюхивают своё враньё. Всё это не внушает оптимизма.
А я чувствую себя всё хуже: помимо горла ещё заболели почки. Уже не могу лежать ни на спине, ни на животе. Корчусь, как вьюн на сковородке. От лечения никакого эффекта. Наконец, дали направление в областную больницу. Подсмотрел предварительный диагноз: рак горла. Отвезли на Скорой в областной центр. Ладно, полежу, там всё-таки уровень медицины повыше. Так что, возможно, выкарабкаюсь.
В регистратуре посмотрели мои бумаги и направили в онкологическое отделение. Я вышел из главного корпуса и пошёл по территории областной больницы. Несколько цветочных клумб, восемь скамеек и печальная часовня на выходе. У входа в онкологический корпус сидела рыжая собака и кого-то видимо ожидала: её взгляд был устремлён на дверь. Выглядела она очень голодной, рёбра проступали как волны на стиральной доске. Я порылся в своей сумке и протянул собаке бутерброд с колбасой. Она аккуратно приняла подношение и мгновенно проглотила, не пережёвывая. «Извини, больше ничего нет», – объяснил я жалкому псу и вошёл в здание.
Нас в палате девять человек. Понемногу знакомлюсь с соседями по несчастью. Саша – молодой человек лет двадцати. Встречается с девушкой. Та сказала: «Почему всё время шмыгаешь носом. Иди лечись». Послушался – и вот он здесь, в отделении онкологической больницы. Радуется, что у него только полипы. Егор – пожарник, диагностировали рак трахеи. Обжёг когда-то дыхательные пути при тушении пожара. Кричит ночью от постоянных болей. Анатолий – художник, обижен на весь мир: никто не ценит его творения. Болезнь принял как ещё одну несправедливость. Сергей – программист, доброкачественная опухоль мозга, но ему от этого не легче. Отец Андрей – священник из сельского прихода. Об остальных расскажу по мере знакомства.
Обстановка больничная: никто не жалуется на перипетии судьбы. Но и никто не улыбается, тем более не смеётся, не рассказывает анекдоты. Тихие разговоры погружённых в свои страхи. В головах один единственный вопрос: «Почему именно я?» Верующих в палате кроме отца Андрея нет, только атеисты и грешники, поэтому надежда на Божью помощь близка к нулю. Кормят негусто: ничего жареного и острого. В основном жиденькие супы и кашки.
– Отец Андрей, можно с вами поговорить?
– Ты хочешь исповедоваться?
– Нет, я пока не готов. Хочу просто побеседовать с умудрённым жизнью человеком.
– Ну, что же. Я готов выслушать тебя.
– Почему Бог посылает нам такие испытания?
– Для Создателя мы открытая книга. И грехи наши можно скрыть от людей, но не от Бога.
– А в книге Луизы Хей написано, что причина онкологии – наши обиды.
– Здесь нет никакого противоречия: обижаться – большой грех. Надо уметь прощать. Прощение – богоугодное дело.
– Отец Андрей, а вы умеете прощать?
– Прощение – часть моего служения Господу.
– Тогда почему вы здесь?
– Я тоже грешен, как и все люди.
– И в чём ваш грех, если не секрет?
– Мой грех – безверие: я не верю в рай и ад.
– А Иисус Христос верил в рай и ад?
– В Новом Завете об этом нет ни слова.
– Отец Андрей, значит, за вами нет греха!
– Есть. Пугаю грешников адом и обещаю истинно верующим рай, а сам не верю в это. Наверное, уйду в монастырь. Там не надо врать.
– Отец Андрей, а в чём мой грех?
– Ты сам лучше знаешь.
– Подскажите. Может, я это не считаю грехом.
– Я обратил внимание, как ты смотришь на женщин.
– Что не так?
– Ты словно примеряешь на себя одежду: размер, фасон, цена.
– Ничего странного. Говорят же, что мужчины любят глазами.
– И ты считаешь, это нормально – смотреть на женщину как на товар?
– Не товар, а как на партнёра для будущих отношений.
– Скажи прямо: партнёра для секса.
– И для этого тоже. А как я должен смотреть на женщину?
– Как на мать ваших будущих детей: с любовью и уважением.
