Язык создает воображаемую реальность, одушевляет неодушевленное, позволяет видеть то, что еще не возможно, восстанавливает то, что исчезло.
Э. Бенвенист
«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.
Оно было в начале у Бога.
Все через него начало быть, и без него ничего не начало быть, что начало быть.
В нем была жизнь, и жизнь была свет человеков».
В наши дни, перешагнув порог III тысячелетия, наука о языке словно возвращается к истокам, потому что более точного и глубокого определения языка и его места в мире со времен Евангелия от Иоанна так и не было дано. Действительно, если отвлечься от особой интенциональности евангельского текста, можно говорить о том, что это – верная точка зрения, отражающая универсальность языка как главного источника нашей духовной активности по отношению к миру, как естественного инструмента для мыслительного и ценностного освоения действительности и даже – в каком-то смысле – ее творения для нас.
Еще В. фон Гумбольдт говорил о том, что мы во многом видим мир так, как нам его преподносит язык. Не «оязыковленное» не попадает в поле нашего сознания, а неосознанное не существует для нас. Даже библейский Адам начинает обживать свой мир с того, что дает имена вещам. Поэтому, изучая язык, мы тем самым познаем мир и себя. Ведь, по словам А.А. Потебни, такое изучение прежде всего важно тем, что изменяет самого изучающего, – а именно делает его подлинно духовной личностью.
Вот уже без малого два десятка лет мы выбираемся из-под спуда надуманных идеологических схем и социально-политических экспериментов. Одним из таких экспериментов была попытка создать новый тип исторической общности людей – «советский народ» как сообщество биороботов, киборгов и гомункулюсов из пробирки, до основания стереть национальные различия в угоду утопической идее всеобщего коммунистического братства. Эта попытка не удалась, поскольку она противоречила неким глубинным основам существования человека в этом мире.
С самого появления на земле человек был не только существом социальным, мыслящим и говорящим – он был существом национальным: человек всегда ощущал принадлежность к племени, к роду, к семье как нечто сущностно важное для человеческого типа бытия в мире. И именно эта принадлежность диктовала человеку особенности взгляда на мир, ценностной ориентации в мире и практического поведения. Эта принадлежность, творчески преобразованная сознанием и пропущенная через призму ценностной и эмоционально-чувственной сферы, воплощенная в знаковых формах родного языка, – и есть языковой менталитет.
Сама идея изучения языкового менталитета как особой интегративной дисциплины в гуманитарном знании возникает во многом благодаря изменившимся социокультурным условиям в недрах нашего общества, когда на фоне «глобализации» и «интеграции всего и во все» мы медленно начинаем понимать ценность и уникальность каждой национальной культуры, важность ее сохранения и сбережения. Немалую роль в этом сыграло также и изменение доминанты в гуманитарном знании, связанное с «поворотом к человеку», с восстановлением в правах «человеческого фактора», незаслуженно и надолго забытого при господстве практически религиозного культа Системы и Структуры.
Язык – это не только система и структура, обслуживающая нужды коммуникации (под это определение скорее подходит дорожный светофор). Язык – это основа национальной и индивидуальной идентичности. Как справедливо пишет Т.В. Цивьян, если язык – это не более чем слова, слова, слова, то почему же так остры и «панхронны» языковые конфликты? Почему борьба между выбором своего и чужого языка даже в бытовом и нейтральном акте коммуникации приводит к войнам в полном смысле этого слова? А еще хочется вспомнить знаменитую фразу С. Довлатова о том, что личность человека на 90 % состоит из языка.
Сегодня мало кто сомневается в существовании национального своеобразия взгляда на мир, хотя есть сомнения в возможности его научного изучения. Конечно, менталитет не может быть познан исключительно в рамках научной методы, но мы можем хотя бы попытаться. Да, менталитет не дан нам в непосредственном наблюдении. Но ведь и электрон не дан нам в непосредственном наблюдении, но физики могут его «исчислить и взвесить» по косвенным данным, по его проявлениям, по результатам его активности. Аналогично и менталитет можно исчислить по косвенным проявлениям, главнейшим из которых и является язык.
Любой народ вырабатывает особые принципы отношения человека к Миру, к Богу, к Человеку и делает это на своем родном языке и во многом с помощью языка. Поэтому, по нашему глубокому убеждению, именно лингвистика должна стать основой изучения национального менталитета. Правда, это должна быть несколько особенная лингвистика, озабоченная не столько описанием системно-структурных закономерностей языка, сколько ролью и местом в нем его носителя – человека: так называемая антропоцентрическая лингвистика. Очевидно и то, что такое изучение не может не быть междисциплинарным, с учетом данных философии, психологии, культурологии, этнографии, истории, литературоведения и пр.: ведь это объединение вполне естественно с позиции объекта этих наук, которым является человек.
Предлагаемое учебное пособие называется «Основы изучения языкового менталитета». Это определяет и подбор материала, и ракурс его изложения. Мы не ставим себе задачи целостного описания какого-либо из существующих «языковых менталитетов», наша задача – наметить возможные пути изучения этого явления. Поэтому в книге много теоретического материала, посвященного непростым вопросам взаимоотражения мира и языка, культуры и языка, человека и языка. Поэтому в книге собраны самые разнообразные сведения из многих языков и культур, хотя в основе своей мы опираемся на русский язык и русскую культуру.
Отметим также одну особенность в предлагаемом нами подходе. Очень часто языковой менталитет реконструируется по данным истории языка, его фразеологического и паремиологического фонда, которые есть, по сути, часть языковой истории. И тогда складывается впечатление, что «все это было, было, было», говоря словами А. Блока. А как же сейчас, в век андронных коллайдеров и нано-технологий? В этой книге нас интересует языковой менталитет, воплощенный именно в фактах лексики и грамматики живого современного языка, так сказать, в синхронии, хотя и совсем без истории нам, понятно, не обойтись.
Эта книга отличается еще в одном отношении. В ней часто и пространно цитируются первопроходцы этого направления, классики и современные ученые, много сделавшие и делающие для его развития, так что порою она напоминает хрестоматию. Это объясняется просто. Все они – от В. фон Гумбольдта и А.А. Потебни до А. Вежбицкой и Ю.Д. Апресяна – мои учителя и мои старшие товарищи на этом пути. И мне очень хотелось, чтобы они говорили со страниц этой книги своим голосом, который нельзя заменить даже самым сочувственным изложением основных мыслей и близким к тексту пересказом.
