— Вы. Это. Серьёзно? — выдавливаю наконец. Не
понимаю, что происходит.
Хочу просто резко взять и проснуться.
— Елизавета, возьми себя в руки,— жёстко осаживает
меня отец, но потом осторожно добавляет: — Мы до последнего не хотели тебя
вмешивать. Но мы продали дом! Мы продали всё, что только можно. А долги до сих
пор висят. Хочешь ты этого или нет.
Ага, продали дом, а теперь пора продать и меня.
Я нервно смеюсь. Не понимаю, откуда взялось столько
долгов у среднестатистической семьи? Да я у них одна дочь. И то приёмная.
Ладно, допустим, они вляпались и до моего удочерения.
А меня не хотели сразу втягивать во всю эту жесть. Предположим, заняли у
кого-то влиятельного под огромные проценты. Для чего? Неважно. Значит, было
нужно. Просто так такие деньги не занимают.
Но об их «решении» не хочется даже говорить. Пусть
они и уверяют, что нет другого выхода.
Конечно, меня это вообще никаким боком не касается.
Но всё равно стыдно. Ведь меня обеспечивали, кормили, в какой-то степени
создавали мне иллюзию семейной идиллии, которой я была лишена, шастая по
детдомам.
Ещё более неловко от того, что я не могу предложить
альтернативный вариант. Я таких денег не заработаю, даже если буду пахать лет
пятьсот без выходных. Если даже предположить, что я могу быть настолько живучей.
Перевожу взгляд на отца. Он кажется иссушённым,
словно из него выпили жизнь. Острые скулы и впалые щеки делают его вид
болезненным. Мне как-то не по себе.
Но Даниил… Я наслышана о нём. Пришлось поизучать,
когда узнала, что меня купил совершенно незнакомый человек. И, судя по тому,
что я обнаружила, обращение с людьми как с вещами для него естественно. Купил,
поиграл, сломал, положил на место, взял новую.
Да что там… Говорят, он даже убивал.
Я бы и рада не верить слухам, но ничего
положительного так и не увидела. И не услышала. Самая разная жуть. Никто точно
не знал, какое у него прошлое. В наш город Даниил приехал недавно. И то успел
себя зарекомендовать, как жёсткий и влиятельный человек.
Я даже не знаю, какой у него бизнес. Но, судя по
всему, там вращаются огромные деньги. Он очень дорого заплатил за меня, если
это покрыло наши долги. Но при этом я уверена, что для него это была
незначительная сумма. Просто прихоть. Ведь он даже не знал меня.
На том фото в интернете я видела его впервые. Хотя
его имя мельком слышала и раньше.
— Интересно, как он решил купить меня, если не знал,
— вдруг доходит до меня. — Я что, выставлена на аукцион? Официально продаюсь, и
об этом всем известно?
— Не говори ерунды, Лиза, — бросив быстрый взгляд на
отца, вмешивается мать. — Мы бы так никогда не поступили.
Оу, я теперь снова «Лиза»? Но что-то так и не слышу
ответ на свой вопрос.
— Тогда как?
— Звучит, как бред, но он сам к нам обратился.
Сказал, что в курсе наших финансовых трудностей и предложил… Сделку.
— Сделку… — повторяю я с усмешкой. Отец и вправду
думает, что этим словом можно смягчить ситуацию?
— Лизок, я хорошо разбираюсь в людях… — на выдохе
говорит он. — Я бы не поступил так, если бы не знал, что он достойный человек.
Я с трудом сдерживаю очередной смех. Знаю, если
начну, то он перерастёт в истерику.
Серьёзно? Достойный человек?..
Отца совсем не смущает, что я уже изучила информацию?
Неужели он думал, что не стану? Я недовольно поджимаю губы и отвожу взгляд в сторону.
Лучше успокоиться, прежде чем хоть что-то ответить. Я просто не смогу.
— Ты же умная девочка, Лиза. Подумай, пожалуйста. О
нём множество отрицательных слухов. Но ведь о любом можно сказать хоть что-то
положительное. А ещё, задумайся, почему люди знают так много о всякой жести и
грязи, но не знают основы? Про его бизнес, например. То, как он всего добился.
Про его личную жизнь. Много всяких мелочей.
— Не совсем улавливаю, — выдавливаю из себя. Голова
уже кружится, с трудом соображаю от самых разных ошеломляющих новостей.
Я уже, кажется, схожу с ума от непонимания. Да и
вообще… В смысле Даниил сам пришёл и предложил купить меня? Вот так просто. Да
я его не видела никогда. И сомневаюсь, что он меня знает.
Или он ходит по разным домам и предлагает деньги за
дочерей? Может, у него уже коллекция?
— Мы не хотим на тебя давить, — заискивающе
вмешивается мать. — Но правда, может, он сам добивался таких слухов? — она делает
ударение на «сам» и выжидающе смотрит, словно это весомый аргумент стать
товаром.
Да мне наплевать. Один факт покупки живого человека
уже характеризует этого Даниила. Покруче любых слухов.
Не понимаю только, зачем ему понадобилось жениться.
Ведь он предложил именно это. А мне осталось только поставить одну подпись. Вот
так просто, черкнуть ручкой и решить свою судьбу.
Опускаюсь на стул. Распрямляюсь. Итак, вариантов
решения проблемы у меня нет. Более того, мои родители на крючке не только у
тех, кому должны огромные деньги, но уже и у Даниила. Вряд ли он терпит отказы,
каким бы «достойным» человеком ни казался.
Не сегодня, так завтра этих растерянных и почти
беспомощных немолодых людей убьют. И это не преувеличение. Людей калечили и за
меньшие суммы. Причём людей и более влиятельных.
Конечно, хотелось бы знать, зачем им в своё время
понадобились такие деньги, из-за которых я буквально шагаю в пропасть. А ещё
больше бы хотелось, чтобы всё это оказалось сном.
— Хорошо, где там надо расписаться? — теребя пальцами
рукав своего свитера, отрешённо спрашиваю. — Давайте уже покончим с этим.
Кажется, до родителей не сразу доходит, что я
сказала. Да и до меня, возможно, тоже.
Сошла ли я с ума?
Не знаю. Я переполняюсь каким-то непонятным
бесстрашием. Подкрепляю его картинками из прошлого. Да я переходила из одного
детдома в другой, пока меня не удочерили. И далеко не везде были хотя бы
приемлемые условия для жизни. Не говоря уж об отношении.
А теперь бояться какого-то Даниила? Да какие бы он
нём ни ходили слухи, какие бы ни были у него цели — я справлюсь. Меня уже
пытались ломать. Выстояла.
Когда нет других вариантов, остаётся либо смириться,
либо вступить в борьбу. Сейчас я выбираю и то, и другое.
