Время в контексте Писания
Библия содержит оригинальную концепцию времени как основы проявления воли Творца в постоянно воссоздаваемом и обновляемом Им мире. Первое речение Всевышнего: «Да будет свет!» (Быт. 1, 3) представляет свет как «семя» всего творения, источник, в котором потенциально существует и время как таковое. Дело в том, что глагол יהי ‹йеѓи› – «да будет» – стоит в форме будущего времени от глагола היה ‹ѓайя› – «быть», «существовать». Это говорит о неразрывной связи самого Творения – с временем. Описываемое далее отделение света от тьмы создает основу для актуализации «временного потока», берущего свое начало от Первого дня:
И был вечер, и было утро, день один. (Быт. 1, 5)
Уже древние толкователи обратили внимание на то, что не сказано «день первый» (йо́м ришо́н), но – «день один» (йо́м эха́д). Это указывает на содержание «многого – в одном», включает в «день один» все потенциально присутствующие в нем будущие времена. Поскольку же описанные далее акты Творения мыслятся происходящими во времени (что выражается в перечислении дальнейших дней – вплоть до Седьмого, Субботы), время становится основой, фундаментом связи между Создателем и Его творениями: каждое Его деяние как бы «выдыхается» Им, изливается из глубин Его сущности в виде нового потока времени, наполненного теми или иными стихиями и существами. Причем каждому «выдоху-излиянию» времени предшествует такое же, как и в начале, повеление Бога: «Да будет…» (יהי ‹йеѓи›).
Поэтому бытие неразрывно связано с временем, а именно – временем будущим, из которого оно мощнейшим потоком изливается в реальность данного момента – в настоящее – и, проходя далее, уходит в прошлое. Впрочем, удаляется в прошлое только акт первоначального Творения, само же сотворенное остается в мире, постоянно поддерживаемое Волей и Словом Творца («и сказал Бог»). Следует заметить, что начертанное в Писании Имя Всевышнего («Тетраграмматон», то есть Четырехбуквенное Имя) являет собой уникальную среди всех языков человечества контаминацию (неразрывное соединение) трех времен древнееврейского глагола «быть»: יהיה ‹йиѓйе› – «Он будет», הוה ‹ѓовэ́› – «Он есть», היה ‹ѓайя› – «Он был». Последовательность времен в этом Имени Божьем начинается с будущего…
Некоторые исследователи утверждают, что здесь имеется в виду другой, близкий по значению древнееврейский глагол הוה ‹ѓава́› – «давать существование», «вводить в бытие». Тогда три формы этого глагола следует понимать так: «Он даст бытие», «Он дает бытие», «Он давал бытие». Еще раз подчеркнем, что эти три временные формы глагола образуют, слившись, единое Божье Имя – основное, главное из Божьих Имен во всем Писании. Все попытки однозначно озвучить, «произнести» это Имя – неточны. Согласно традиции, его должен был громко произносить Первосвященник Храма – единственный раз в году, в день Искупления (Йом Киппу́р), когда он входил во Святое Святых, где являлся Сам Всевышний. В момент оглашения Первосвященником этого Имени – хор левитов пением и игрой на музыкальных инструментах заглушал произносимое, так что народ не слышал само Имя, а только ощущал его могучее и благодатное воздействие.
Сказанное позволяет отчасти понять, как глубоко связано в Библии само представление о Боге – с понятием времени, с неразрывным сосуществованием будущего, настоящего и прошлого. Подчеркнем еще раз: три времени, «заключенные» в сакральном Имени, начинаются с будущего – ‹йиѓйе› («Он будет») – и заканчиваются прошлым. Таким образом, время зарождается в будущем, выступая «из недр» Божественной сущности.
Одна из основных формул библейского учения гласит: «Господь (так переводится четырехбуквенное Имя) есть Бог» (III Цар. 18, 39). Эта формула подчеркивает нерушимую связь между восприятием Бога как могущественного Создателя (в описании сотворения мира Бог именуется אלהים ‹Элоѓи́м› – буквально «силы») – и осознанием Его же как Источника времени («Тот, Кто будет, есть и был»). «Господь есть Бог» – означает: «Вечносущий есть Создатель всего». Это выражение имеет и такой смысл: каждый момент времени, каждое новое событие точно так же исходит из глубин Божества, из будущего, и достигает настоящего, как это происходило в Начале – при создании мира.
В какую же сторону течет время?
Известно, что такое же представление о времени было свойственно и шумеро-аккадскому мировоззрению, отраженному в памятниках древнего Междуречья (Шумера, Вавилона, Ассирии) с самых ранних эпох.[1]
Повсюду в Писании человек изображается как «обращенный лицом» к прошлому. Так, לפנים ‹лэфани́м› – буквально «пред лицом» – означает «то, что было прежде», то есть происходило в прошлом.
Напротив, слово אחרי ‹ахаре́й› – буквально «за спиной» – означает «после», «потом», «в будущем». Знаменитое выражение пророческих книг אחרית הימים ‹ахари́т ѓа-йами́м›, переводимое обычно как «конец дней» (Дан. 12, 13), точнее было бы перевести как «[находящееся] сзади (за спиной) [завершение] дней».
Итак, человек представляется повернутым лицом к прошлому и как бы рассматривающим его подробности. И действительно, ведь именно прошлое – всегда перед нами, доступно нашему «созерцанию» через воспоминания. Будущее же – у нас «за спиной», оно для нас до поры до времени невидимо и как бы «сзади» настигает нас, наступая внезапно.
Итак, согласно библейской концепции времени, оно движется из будущего – через настоящее – в прошлое.
И только пророка-провидца, чтобы явить ему грядущее, Бог «обращает лицом назад», и тот, обернувшись, становится способным воспринимать наступающие – или относящиеся к далекому будущему – события:
Я обратился, чтобы увидеть…
