– Степан, крепче держись, крепче! – кричал широкоплечий мужик в белой рубахе, почесывая густую рыжеватую бороду.
– Дык скользко! – огрызался в ответ молодой парень с крепким телом.
Он мог похвастаться широкой спиной, украшенной парочкой тонких шрамов. А еще черными штанами, закатанными до колен. Снизу лучше всего, конечно, было видно именно штаны, да и что еще можно было рассмотреть на мужике, медленно, но неумолимо скользящем вниз по гладкому столбу, щедро смазанному маслом.
– Всем скользко, но я же в том году залез, и ты ползи давай. Хочешь ведь подарок своей Айке добыть!
– Не мешай ему! Ишь, отвлекает стоит!
Старушка в аккуратно повязанной косынке грозно потрясла кулаком в сторону бородача.
– Знаем мы, как ты в том году залез, все масло сначала другие мужики пузами своими вытерли, а потом ты, герой, полез!
– Ну залез же!
– Вот и другим не мешай, – отвернувшись от махнувшего на нее рукой великана, закричала громче, – а ты, Степушка, лезь давай, не слушай никого! Я на тебя поставила литр молока козьего!
– Ну, ба!
Если бы кто видел лицо Степана в тот момент, удивились бы его способности так густо краснеть. А как тут не покрыться краской стыда, если родная бабушка на всю деревню позорит. Устроила не пойми чего. Азартные игры. Ставки, споры… И зачем он ее возил в город прошлым летом? Жила себе старушка спокойно и жила, нет же, мир показать захотел старой. Ну вот. Показал!
С такими печальными мыслями Степан, пыхтя и проклиная слишком уж скользкое масло, упрямо пытался залезть на столб. Аечка и правда будет рада, если ее жених достанет главный приз в этом году. Даже поцеловать обещала за сараем. Целоваться Степке очень хотелось, поэтому он не сдавался и упрямо карабкался к цели, не замечая ничего вокруг.
А ведь именно он с высоты мог бы первым заметить появление чужачки в их деревне.
Впрочем, в разгар праздника вся деревня собралась на главной площади. Людям было не до того, чтобы смотреть по сторонам. Особенно в сторону старосты. Ну шастает где-то и шастает. Пусть с ним, главное, не мешает простому люду развлекаться. А то, что он привез кого-то в деревню, никто и знать бы не знал, уж точно не сегодня. Но на столбе, том самом, по которому так отчаянно карабкался Степан, на самой верхушке, прикидываясь частью приза, сидели два черта.
– Казя, – шипел один, тот, что поменьше размером, но с более хитрой мордой, – давай еще масла лей!
– Лютик, смотри-смотри, девку староста привел.
– Да что мне та девка, масло, говорю, лей, Степка высоко поднялся.
– Так новая баба-то. Ты смотри!
Казя ухватил своего подельника за торчащее ухо и насильно повернул его в сторону медленно бредущих по дальней тропинке старосты и незнакомки в одежде магов.
– Казя, чтоб тебя верховный наверх отправил, ты где девку увидел? Маг это, не отвлекайся, масло лучше лей.
– Да девка, я тебе говорю, – гнул свою линию Казя, – ты на штаны не смотри.
– Лютик! Девка это когда со всех сторон есть приятное для глазу. А тут что?
– Плащ тут, походный. Вона, оглядываться собралась. Забьемся?
– Давай!
Масло было забыло, Степан медленно, но верно поднимался к верхушке столба. Черти ударили по рукам и ждали, когда незнакомец, – или все-таки незнакомка, – обернется, чтобы они смогли понять, кто же был прав.
Если бы знала, насколько живой интерес вызовет своим появлением, Ярослава, может, и озаботилась бы более подходящей одеждой. Но, во-первых, она привыкла путешествовать в стандартном магкостюме для дальних “поездок”, а во-вторых, вчерашняя студентка Межмировой Академии пребывала в самом настоящем шоке. Она все никак не могла понять, как такое могло получиться, что ее знакомство с Келэнсом началось с крайне современного города, а спустя каких-то два часа в дороге она неожиданно оказалась посреди Древней Руси. Во всяком случае, примерно так она себе это все представляла, когда читала учебники по истории.
– Самобытненько, – вертя головой по сторонам, протянула девушка, – у вас реконструкция исторических событий?
– Охохонюшки, – уже, наверное, раз в сотый вместо ответа староста тяжко вздохнул и снова смял в руках шапку, – да почто ж вас-то сюда прислали, госпожа магичка?
– Работа, – Яра пожала плечами, – так как долго нам добираться до Магриф?
– Дык на месте мы. Вон дома, тама площадь главная, люди вон праздник отмечают, перед работой в полях, значится. А домик для вас в конце улицы будет. Их там три. Можете любой, в общем-то, выбирать.
– Подождите, – Яра резко остановилась, – то есть как это… Вот это все и есть Магриф?
– А то как же. У нас тут все по-простому: сами поработали, сами все вырастили, зимой долгой кушаем. Хорошо.
Яра тихонько что-то сказала себе под нос. Зло. Отрывисто. Но староста не расслышал. Да и не хотел он прислушиваться. И так в деревню горе пришло. Уважаемые маги Межмирья прислали им девку на помощь. Какая от нее помощь-то будет? Маги местные как узнают, так и жди беды. Да что там маги. Девчонку эту еще местные жители пережуют и не заметят, куда ей с Брошенным лесом справиться?
– Хорошо. Где, говорите, дом для меня?
– Так, почитай, прямо до конца улочки идете, а в конце три домика, за ними как раз лес и начинается. Не ошибетесь. Там даже собаки не гуляют, все леса опасаются.
Ярослава резко повернула голову вслед за жестом старосты. Капюшон упал с ее головы, открывая вид на каштановые густые волосы, на солнышке блестящие рыжиной.
– Можете не провожать меня. Вас, наверное, дела ждут.
Кивнув, Яра развернулась и, покрепче сжав в руке ручки походной сумки, бодро зашагала в указанную сторону. Ей еще предстояло осознать, что ректор Хаспер подложил ей настолько жирную свинью.
– Ага! Видал! – Казя чуть не упал со столба от радости победы. – А ты все «мужик да мужик»! Знай наших!
– И правда девка, – Лютик почесал колтун черной шерсти между ушами. – А чего ж мы тут сидим? Побежали скорее, она ж дом выбирать идет. Ой потеха буде-ет!
Прежнее баловство было забыто, бутылка масла перевернута, а два черта с тихим хлопком уже испарились с вершины, не увидев, как масло щедро потекло по столбу и Степан, грозно ругаясь, печально начал сползать вниз к своему огромному сожалению и радости публики.
– Казь, как думаешь, какой домик выберет?
Черти засели в кустах, только две пары маслянисто-черных глаз сверкали в ожидании Яры.
– Да я откель знаю? Вон, смотри, Агнешин домик, ну чем не хорош?
– Так Агнеша утопленницей была, ты что?
– Так не дома ж топилась. И потом, кто просил дуреху с кикиморами нашими спорить?
– Это да, – Лютик нервно передернул ушами, – если так подумать, с этими стервами вообще спорить себе дороже.
– А то. Ну или вот, избенка деда Миколы. Кривенькая, конечно, но мужик же был душевный! Леший наш как его любил, помнишь?
