1. Глава 1. Малиновые пирожные
— Я с ней только из-за пекарни, — голос Малька вибрирует нежностью. — Ее отец после нашей свадьбы оставит ее мне. Он хочет отойти от дел…
Я не сразу понимаю, что речь идет обо мне, моем отце и его пекарне. Слишком жестоки его слова.
— А что потом? — отвечает ласковый девичий голосок.
— Потом я стану вдовцом.
Сердце пропускает несколько ударов, и бесшумно отступаю от двери кладовки. Мама учила меня никогда не паниковать, но ее рядом нет. Она с отцом сейчас в приюте для бездомных.
— Я продам пекарню, — голос Малька становится жестче. — Саймон - полный идиот. Сколько раз ему предлагали продать пекарню? Место вкусное, можно выручить хорошие деньги.
— Тебе не Саймона стоит бояться, а мать Тинары, — воркует девичий голосок. — Может, ты и не в курсе, но она не всегда была такой, как сейчас. Слухи о ней разные ходят. Говорят, она волчица, Мальк, и чародейка.
— Тогда я Альфа Северных Лесов.
— А где тогда твой брат?
— Что?
— Их двое, Мальк. В Северных Лесах сейчас два Альфы. И оба, говорят, красавчики.
Пячусь, выхожу из темного коридора к прилавку и кидаюсь прочь.
— Куда?! — раздается недовольный старческий голос и мои плечи стискивают стальные пальцы. — Я за малиновыми пирожными пришел…
— Пустите!
— Без пирожных не уйду! У меня свиданка.
Меня в захвате удерживает щуплый босой старик в белой тоге и с длинной до пупа бородой. От него пахнет влажным мхом и сосновой смолой. Оборотень?
— Он самый, — мутные глаза вспыхивают желтым огнем. — Очень старый и злой волк.
— Мне надо идти, — пытаюсь вырваться, а он меня встряхивает.
— Куда?
— Тина! — я вздрагиваю от голоса Малька, и старик вглядывается в мои глаза. — Тина! Ты где?
— Тут она, милок, — покряхтывает старик, обнажая зубы в улыбке.
— Нет… — шепчу я. — Прошу… Отпустите…
Звенит колокольчик над дверью, и на крыльцо обеспокоенно выходит Мальк:
— Верховный Жрец…
Я замечаю, как он торопливо и воровато поправляет фартук и пояс брюк. Меня окатывает дрожью.
— Вы по субботам приходите, — Мальк улыбается. — Разве нет?
Я распахиваю глаза. Я знаю, что субботними ночами в пекарню заглядывает Верховный Жрец Северных Лесов за пирожными. Его всегда встречает мой папа, а сама я его никогда не видела и думала, что отец привирает.
— Хочешь сказать, что пирожных нет? — Верховный Жрец недовольно щурится.
— Мы… вообще-то закрыты…
— Будто меня это остановит, — Жрец выпускает меня из хватки и беспардонно проходит в пекарню.
Оглядывает пустые прилавки, и когда я отступаю, разворачивается и указывает на меня повелительным жестом:
— Иди готовь пирожные.
Я цепенею под его сердитым взглядом. Наверное, стоит сказать, что те самые пирожные готовит мой папа, а не я.
— В темпе, милая…
— Нам проблемы не нужны, — шепчет Мальк. — Тина, лучше не спорить.
— А ты иди гуляй, — Жрец шагает перед прилавками. — У тебя же свои, наверное, есть очень важные дела.
— Ну что вы, Верховный Жрец… — улавливаю в голосе Малька липкие нотки угодливости.
— Она справится, — Жрец фыркает и поднимает взгляд пучок сухоцветов на стене. — Она же дочь своего отца.
— С пирожными у нее беда…
— Иди, — Верховный Жрец обращает на него горящий взор.
Мальк толкает меня в пекарню, мажет губами по щеке и шепчет:
— Будь умницей.
Опять звенит колокольчик над дверью, и я медленно вытираю щеку ладонью под внимательным взглядом Верховного Жреца.
— Я, правда, не дружу с пирожными.
— Куда хотела сбежать?
— Не знаю… Куда-нибудь… Лишь бы подальше отсюда…
— Могу устроить, — Жрец расплывается в улыбке. — Но я тебя сразу предупрежу, что от меня лучше помощи не принимать.
— Почему?
— Когда нужна помощь, вопросов не задают.
Медленно выдыхаю и решаю, что не стану принимать помощь от странного босого старика. Папа никогда не называл его другом, поэтому будет ошибкой ему доверять.
— Какая ты рассудительная, — хмыкает Жрец. — Тогда иди пирожные готовь.
— У нас нет малины… — шепчу я. — Только малиновый джем.
— Нет, хочу из свежей малины, — зло щурится и топает ногой. — Твой отец никогда не предлагал мне пирожные с малиновым джемом, Тинара. Какое неуважение.
— Но рынок закрыт…
Через мгновение Верховный Жрец уже передо мной, хватает за запястье и хрипит:
— Есть решение. У меня всегда есть решение.
Дальше происходит какое-то безумие. Он тащит меня за прилавок, игнорируя крики, после увлекает в коридор и тянет через кромешную тьму. Деревянный пол сменяется травой и мхом, по лицу хлещут ветки и запахи муки и ванили обращаются в ароматы влажной почвы, хвои и коры.
— Вот тебе малина, — дергает на себя, затем решительно толкает в грудь, и я падаю на мягкую траву у колючих зарослей. — Собирай! Без малины из леса не выйдешь…
В ужасе оглядываюсь. Я в лесу, который погрузился в сизые сумерки. Стены пекарни исчезли, будто их и не было.
— Нет… — шепчу я, и не нахожу нигде Жреца, который словно испарился в лесных тенях. Меня трясет, и я жалобно попискиваю. — Эй! Вы где? Куда вы… Эй…
Цепенею, когда слышу шорохи и хруст веточки. Зажмуриваюсь и закусываю губы. Медленный выдох, потом я открою глаза и проснусь. Так я и делаю, но я все еще в лесу, и передо мной стоят два огромных белых волка и удивленно облизывают окровавленные морды, не спуская с меня сияющих голубых глаз.
2. Глава 2. Какая игривая
Один из волков фыркает, и я медленно отползаю к кустам малины. Я не хочу, чтобы меня сегодня ко всему прочему еще и съели. Волки переглядываются. С осуждением и разочарованием, и я понимаю, что передо мной оборотни, а не дикие звери.
— О, нет… — всхлипываю я.
Ничего хорошего об оборотнях я не слышала. Жестокие, высокомерные и кровожадные дикари, которые лишь притворяются цивилизованным обществом, но по своей сути…
Сбиваюсь с мысли, когда волки с хрустом костей встают на задние лапы, раздаются в плечах и росте. Я от ужаса икаю, прикрываю рот ладонью и поднимаю взгляд на мускулистых и шерстяных чудовищ, которые опять облизываются и наклоняются ко мне, шумно выдохнув в лицо:
— Кто такая?
Обнажают клыки в оскалах и утробно рычат. Земля подо мной аж вибрирует.
— Может, она глухая? — урчит левый монстр, и я опять икаю.
— Пахнет булочками, — отвечает правый. — Чуешь?
— Чую.
— Городская девочка.
— Да, — левое чудовище наклоняется ближе и тянет носом воздух у виска. — А еще… — переходит на рык, от которого меня бросает в дрожь, — она в охоте…
Второе чудовище следует примеру первого и шумно втягивает мой запах у правого уха.
— Сладкая, — урчит он, — и невинная…
Позвоночник простреливает искрой страха, и она охватывает шею и щеки холодом.
— Боишься? — правое чудище заглядывает в глаза. — Что ты тут потеряла? Далековато ты от города. И забрела слишком глубоко в лес.
— М-ммм-ммммалину, — едва слышно отвечаю я. — Меня Жрец… Жрец… — задыхаюсь в панике под немигающим взглядом звериных глаз, — Жрец… сюда привел…
