В двадцать лет я окончил колледж с отличием. Все учителя предрекали мне блестящее будущее и, конечно, я днями рассматривал списки Университеты, карьеры, и вплоть до программы обучения. Мои родители жили в другой стране. Отец был директором небольшого швейцарского банка, а мать домохозяйкой. Нет, они не были миллионерами, но не стеснялись в средствах. Отец предложил мне оплачивать учебы в любом университете, поэтому я перебрал все, которые были в справочники и даже сам зашел в некоторые из них.
Проблема у меня была в другом. Я не интересовался особенно ничем. Меня не тянуло ни к какой профессии, или науке. А просто так учиться я уже не хотел. Я долго думал о себе, вспоминая прошедшие годы, но не нашел никакой склонности ни к чему. Единственное, что меня увлекало и нравилось, это изучать людей. Их поведения, мотивы их действий, даже повседневных, их характеры и прочее.
Я знал, что этот необычный интерес я впитал от своей тетки, которая жила в Шотландии в большом загородном доме. Начиная с семи лет, родители посылали меня к ней на каникулы, и я всегда был счастлив. Мы очень хорошо проводили с ней время. Она была уже в годах, одинокой, старой девой, и, конечно же, ей было скучно. Чем старше я становился, тем интересней для нас обоих мы проводили время. Вернее, мы просто целыми днями сидели и разговаривали. Разговоры на вид были странные. Например, почему ее сосед недавно купил Ровер а не Бентли? Почему соседка вдруг стала косить траву по пятницам, если всегда она это делала по средам. Почему та же соседка не любила почтальонов, а хорошо относилась к продавцам всякой всячины, которые ходили по домам? Потом разговор переходил на конкретную персону, и мы обсасывали ей все косточки, интересуясь, почему она такая в этой ситуации, и другая в другой. Почему сосед искренне улыбался тому-то, но натягивал фальшивую улыбку при встрече с другим. И так далее. Это занятие, или игра увлекала нас обоих. Позже, в колледже, я нашел, что все это, оказывается, называлось изучением поведенческих структур.
Но в Университете, кроме факультета психологии, ничего похожего на это не было. Я прошел программы всех факультетов психологии. Да, кое-что было похожее, но лишь самая малость. И я чувствовал, как не хватало мне тетки.
Уже в колледже, я начал присматриваться к людям. И к ученикам, учителям, даже к директору. Я сам себе объяснял, почему они сделали что-то именно так, а ни этак. И почему мой сосед по парте из двух девчонок выбрал именно эту. Трудно было описать это мое единственное увлечение: узнавать людей. Но находя мотивы их поведения и характера, я, не стесняясь, брал их на вооружение и пользовался этим. У меня никогда не было конфликтов ни с кем, наоборот меня все любили и уважали. Я закрывал рот в тот момент, когда мог высказаться, но зная собеседника, я чувствовал, что мои слова им не понравятся, и знал почему. Зато я мог удачно пошутить в самой безвыходной, грустной ситуации, и все напряжении вмиг разряжалось.
Идти в университет на психологический факультет значило для меня заучивать теорию, из которой мне было бы интересно процентов десять. А вот занимаясь практикой, будучи среди многих людей хотя бы какое-то время, давало выход моим эмоциям и интересам. Тут я подхватывал сразу много, перерабатывал и брал себе на вооружение.
Короче, в университет, к огорчению моих родителей, я так и не пошел. Я мог сделать это и на следующий год. Я шатался по городу, и просто наблюдал за всем и всеми. Бомжи меня не интересовали, как персоны. У них было примитивное мышление, как и у самого низкого класса населения города.
Но в один день, который я запомнил на всю жизнь, я остановился напротив самого шикарного в городе отеля *Хилтон*. Это был улей людей и информации. Двери не закрывались. Тут останавливались и на день, и на неделю, и даже на месяц. Причем контингент был в основном высокого интеллектуального уровня, и со всех стран мира. Мне понравились дорогие машины и непрерывная текучесть клиентов. Я, наверное, простоял час, пока не решился зайти.
Как всегда я был одет очень опрятно и следил за своей внешностью. Швейцар даже не глянул в мою сторону, принимая меня за постояльца. Я сразу подошел к администратору и вежливо сказал, что хотел бы здесь работать. Он оглядел меня с ног до головы, но, поставив кого-то на свое место, пошел со мной. Состоялся разговор с менеджером отеля, который в конце беседы предложил мне место посыльного, то есть мальчика на побегушках. Я знал, почему меня сразу взяли. Диплом с отличием, исключительно отличные характеристики, мой уважительный и спокойный тон, ну и конечно моя внешность. Да, я знал, что был красавцем. Немного вьющиеся темные волосы, голубые как небо глаза, широкий лоб, статная фигура и прочие внешние достоинства, делали меня просто неотразимым для девушек. А их в отеле было много.
Место посыльного меня не удивило, наоборот логически я должен был получить именно его. Но я знал, что встал только на первую ступеньку, а их было еще так много.
Назавтра я приступил к работе. Не надо объяснять, что такое мальчик на побегушках. Но я старался, и был у начальства на счету очень хорошего мальчика на любых побегушках. Это значило, что меня ждет повышение, и через год я перешел на работу портье третьей, самой низкой категории. Я обслуживал клиентов, которые снимали самые экономичные номера, типа командировочных и так далее. Если у меня оставалось время, я обслуживал всех подряд, и начальство заметило и мою инициативу и расторопность. Через два года меня перевели на вторую категорию, чему многие из моих коллег завидовали, считая, что это произошло слишком быстро. Но когда в двадцать пять лет я получил уже первую категорию, меня от зависти просто отделили от общей компании портье. Многие из них проработали всю жизнь и оставались на второй категории, и я их понимал. На меня это никак не повлияло. То, что остальные портье общались со мной по воле случая, мне было даже на руку, мне не надо было болтать с ними, рассказывая всякие подробности о клиентах, что бы потом рождались слухи.
