Перед прочтением данной истории я, как автор, должна вас предупредить. Если вы искали нечто лёгкое и доброе, хотели прочитать возвышенные отношения, в которых нет места для брани, то вам стоит отложить эту книгу.
Эта история вообще не про отношения, любовь здесь фигурирует в роли мученического чувства. Оно порицаемо и порочно в своей сути.
Также стоит читать с осторожностью тем, кто не выносит насилие. Мне пришлось обнажить множество шрамов, чтобы внести в книгу нечто более страшное, чем невиданные монстры, а именно – человеческую жестокость.
Книга от начала и до конца пропитана ею. Это и бессмысленная, и осмысленная, и даже желанная жестокость, которая есть во всех персонажах без исключения. Кто-то раскрылся в этой ипостаси больше, а кто-то меньше.
Философским терзаниям я уделила особое внимание. Само название отсылает к противоречивости, что в общей степени характеризует самих главных героев. На страницах вам может повстречаться множество отсылок, поэтому не стоит удивляться.
Всё, что написано дальше, стоит воспринимать только как художественную составляющую жизни, никакого отношения к личности автора текст не имеет.
Теперь, когда здесь остались только самые смелые, я могу пожелать вам приятного чтения.
1. Паралич
Полное отсутствие произвольных движений мышц.
Было невероятно холодно. Всё тело парализовал этот чёртов холод, который с каждой секундой проникал глубже под кожу. Пришлось пошевелиться, чтобы понять – у неё всё ещё есть физическое тело. Мертвецы такого не ощущают, но… Постойте, кто она?
С громким кашлем девушка открыла глаза, но практически ничего вокруг себя не увидела. Стояла кромешная тьма, только слабый источник света на стене дарил хоть какие-то отблески серому пространству. Повсюду был камень, холодный и мёртвый, казалось, что она проснулась в склепе. В голове набухла каша, склизкая зловонная масса не могла нормально функционировать, но она попробовала пошевелить руками, те скованно отозвались – мышцы не хотели слушаться. Осмотревшись внимательнее, она пришла к выводу, что находится в подвальном помещении, а от остального пространства её отделяла брезентовая ширма; под телом жёсткая кушетка и лёгкое, грязноватое в некоторых местах, одеяло, накрывало дрожащую от холода, совершенно не помогая согреться.
Девушка услышала стон совсем рядом, за ним тотчас последовал ошеломительно громкий кашель, напугавший её. Ей стало не по себе от неизвестности, поэтому она постаралась сесть в удобную позу, чтобы поскорее узнать, как отсюда выбраться. Оставаться в таком пугающем месте не хотелось совершенно… Рука дёрнулась, со сгиба локтя вылетела игла от капельницы, колыхнув вязкую кровь. Девушка поначалу даже не заметила её, зашипела, прижимая руку к себе от мимолётной боли. Чужой кашель прекратился внезапно.
Вокруг, словно в вакууме, образовалась чёрствая тишина.
В голове судорожно проносились отголоски мыслей, но девушка не могла поймать их. Почему-то стало очень страшно и тревожно, она попыталась подняться как можно быстрее и, ощупывая ладонью холодные стены, пройти к выходу. Ноги не слушались, словно они больше ей не принадлежали, любое движение отдавалось тупой болью. Хотелось вдохнуть свежий воздух, пыль словно окутала её носоглотку, а тепло вышло из тела, полностью впитавшись в камень. Она уже мертва, а это – чистилище для непригодных Богу людей. С каждой секундой здесь дыхание спирало, холодный пот выступал на лбу, увлажняя взъерошенные длинные волосы.
Удивлённые глаза незнакомого старика блеснули в темноте, и девушка кое-как сдержала крик, сильно закусив губу. Всё в новом мире казалось ей чуждым и желающим навредить. Она с благоговейным трепетом молча пялилась на деда, который минуту назад задыхался от удушающего приступа кашля. Тот молчал, будто бы пытаясь понять, что за неприкаянная душа стоит перед ним.
– Лира, ты очнулась, – прозвучал его скрипучий голос, разрезавший тишину так внезапно, что заставил девчушку вздрогнуть. Глаза панически шарили по худому телу, пытаясь отыскать возможную угрозу. В голове пронеслась запоздалая мысль.
Точно. Её зовут Лира. Осознание промелькнуло прямо перед глазами ярким светом, ослепляя резким воспоминанием. Пришлось поморщиться, ощутить слабую пульсацию в голове, будто кусочек паззла встал на место. Теперь стало не так боязно, тревога немного отпустила. Всё-таки, осмысление своей личности во многом помогает побороть страх, потому что когда приходит знание – мы перестаём бояться. Сотни вопросов также наперебой зазвучали в её мыслях, но ответы на них она пока что получить была не в силах.
– Выходи наверх, мелкая. Тебя ждёт семья, – продолжил старик, утирая нос и шумно шмыгая. Он выглядел глубоко больным, и Лира, видимо, тоже, в ином случае оказаться тут она не могла. Трезвые размышления помогли собраться, это всё уже больше походило на реальный мир, правда, понять, что на самом деле произошло, ещё не представлялось возможным.
Девушка рванула по лестнице вверх, надеясь оказаться в светлом помещении, подальше от своих кошмаров и животного ужаса. Ей никогда не нравилась темнота. К сожалению, даже на выходе из подвала было мрачно, и от этого становилось жутко. Тусклый свет керосиновых ламп совершенно не мог справиться с освещением целой комнаты, а все окна, к несчастью Лиры, оказались заколочены. Что за чёрт?
Резко открыв дверь, она чуть не сбила с ног миниатюрную девушку, которая проворно отшатнулась, но всё равно ударилась: она потёрла ушибленное плечо, зашипев от мимолетной боли. Её глаза, как два бездонных тёмных колодца, расширились ещё сильнее, когда она заметила знакомое лицо.
– Лира! Сестрёнка, я так рада, что ты очнулась! – просипела незнакомка, после чего ринулась на Лиру с крепкими объятиями, облегчённо улыбаясь. В её худощавых руках-веточках оказалось столько силы, что рёбра едва не затрещали от добротной хватки. Лира в этот момент испуганно посмотрела на неё, отмечая, насколько устало девушка выглядела. Какой сильной болью были пропитаны девичьи глаза, и какая радость в них заиграла, когда она увидела её… От подобного вида даже сжалось сердце, напоминая о чём-то важном и далёком.
Тёмные волосы новоявленной сестры под светом ламп показались серыми с отблеском оранжевого, они были такими же спутанными, как и у самой Лиры, но гораздо короче. Девушка также успела отметить грязный посеревший свитер с непонятным изображением, отдалённо напоминавшим белку. Он, двигаясь за хозяйкой, обуял Лиру родной мягкостью, а почти истлевший запах лавандового парфюма осел в ноздрях. Смутно знакомое имя проскользнуло сначала в подсознании, а после уже на языке.
