1. Глава 1
Глава 1
- Ну, привет, Настюш. Не ждала? - первое, что произносит Долгов, проходя в мою спальню.
Это его насмешливое пренебрежение и ленивая походочка сытого котяры действуют на меня, как красная тряпка на быка. Такой едкой, жгучей злобой захлестывает, что я едва сдерживаюсь, чтобы не зарычать, как бешеная зверюга и не наброситься на этого ухмыляющегося козла.
Мне хочется расцарапать его наглую физиономию, разбить ее в кровь, разорвать на кусочки за это паясничество в самые горькие для меня минуты, за всю боль и горе, что я проживаю.
Перед глазами проносятся все то отчаянное бессилие, когда я переставала чувствовать себя человеком; когда на коленях ползала перед Можайским, умоляя о помощи; и каждую ночь, сидя в кладовке в ожидании неминуемой смерти, звала Долгова или просила все небесные силы сохранить моего малыша.
Я прокручиваю это снова и снова, и ненавижу. Кто-то где-то писал, что больше всего мы ненавидим тех, кого когда-то любили, и он прав. Убеждаюсь теперь в этом на все сто. Даже Елисеев и Можайский в списке самых ненавистных мне людей уступают место Долгову. Ненавижу его за все, что он сделал, а главное - за то, что не сделал, хотя мог бы и должен был.
Однако вместо того, чтобы выплеснуть ему в лицо свою агонию, оглушить болью и правдой, впиваюсь обкусанными ногтями в ладони и заставляю свое натянутое, как струна, тело принять такую же лениво- расслабленную позу, и отзеркалить ухмылочку.
Никогда он не узнает, за что я сражалась и какую цену заплатила. Пусть думает, что предала, не любила, пусть ненавидит, мстит. Мне уже все равно. Главное, чтобы в полной мере прочувствовал, каково это, когда человеку, который еще вчера шептал тебе о любви, на самом деле плевать. Поэтому, неимоверным усилием воли взяв свои эмоции под контроль, приподнимаю снисходительно бровь и, наконец, отвечаю:
- А должна была?
Долгов снова усмехается, только вот во взгляде ни единого намека на насмешку, в нем ярость и едва сдерживаемое бешенство.
- Ну да, че это я? - не скрывая сарказма, парирует он и специально, нервируя меня, медленно обходит комнату по кругу. - Слышал, с Елисеевым путаешься, - начинает он приближаться. Мне хочется попятиться назад, но заставляю себя стоять на месте.
- И? - бросаю с вызовом, вскинув подбородок. Злость придает смелости.
- И? - вкрадчиво уточняет Долгов. - Даже так?
- А что, ты из тюрьмы прямиком ко мне, чтобы слухи обсудить? - шлю приторно - издевательскую улыбочку, но он тут же возвращает ее мне.
- Да нет, Настюш, просто решил заехать, трахнуть тебя по старой памяти. Бабы - то твоими молитвами давно не было, а ты, как раз, тут первая по пути.
- Неужели? - скалюсь еще лучезарней, пытаясь скрыть за этим оскалом боль и унижение. Мне так плохо, что я совершенно перестаю себя контролировать, хоть и понимаю, что переступаю черту, которую переступать не следует. - Не хочу тебя разочаровывать, - снисходительно тяну, растягивая гласные, - но ты не по адресу. Благотворительный фонд для лохов и неудачников лучше поискать дома или где там сейчас твоя жена спрятана?
На несколько долгих секунд повисает напряженная пауза. У Долгова от ярости лицо приобретает такой оттенок, что в гроб краше кладут.
- Да ты что? - хищно ощерившись, подходит он почти вплотную и, тут же посерьезнев, с угрозой цедит. - Ты, Настенька, попутала что ли?
- Я попутала? - вырывается у меня ошарашенный смешок. - Нет, Серёженька, это ты попутал. Хочешь спросить с меня за суд? Спрашивай. А с кем я трахаюсь - не твоего ума дела, понял?! Тебе башку что ли окончательно в тюряге отбили или старческий склероз напал? Так давай напомню: ты меня бросил! Послал еще до суда, поэтому иди к черту со своими вопросами!
В следующую секунду разъяренный Долгов толкает меня к стене.
- Ты… Ты кого тут из себя корчишь передо мной? - нависнув, цедит дрожащим от гнева голосом, обжигая горячим дыханием и своей близостью. В нос забивается противный, тюремный запах, похожий на то, как если бы его одежду несколько дней замачивали в затхлой воде с сигаретными окурками, однако я успеваю в этой вони почувствовать его собственный, ни с чем несравнимый аромат, от которого меня ведет и невольно бросает в дрожь, но Долгов расценивает ее по-своему. - Че кривишься? Не нравится?
- Убери от меня руки! - пытаюсь вырваться, но он наваливается всем весом, распиная меня на стене.
Соприкосновение с его исхудавшим, но по-прежнему крепким, сильным телом, подобно электрическому разряду - прошибает до самых костей. По коже пробегает мороз, и тут же становиться невыносимо жарко. Дышим загнано и смотрим глаза в глаза, готовые разорвать друг друга.
- Трахалась с ним? - выдыхает он мне в щеку, сверля меня взглядом одержимого психа, но мне не страшно, мне горько и противно до слез.
Я потеряла маму, сестру, да все, что у меня было! И это стопроцентно его рук дело, но все, что его волнует - это единственный ли он мужик, побывавший во мне.
Если до этого у меня еще и были какие-то сомнения, что ему не все равно, то теперь от них не осталось и следа. Плевать ему. На все плевать.
Слезы обжигают глаза, но я давлю их в себе. Растягиваю дрожащие губы в ядовитой ухмылке и шепчу:
- Трахалась, Долгов. С удовольствием трахалась… - договорить не успеваю, я даже не успеваю ничего понять, как его кулак впечатывается в стену в паре сантиметров от моего лица.
- Заткнись! - выплевывает он с такой яростью, что кажется еще чуть-чуть и свернет мне шею. Но мне уже плевать, что со мной будет. Меня несет, прорывает, как назревший гнойник.
- Ну, давай, ударь, - подначиваю, окончательно слетая с катушек. - Давай! Ты ведь только и способен, что винить бабу за то, что сам - слабак и ни черта не смог сделать. Давай бей, я же тебя предала! А вот ты - молодец, настоящий мужик! Бросил меня в самое пекло....
- Заткнись! Закрой свой рот!
- А то что? Что ты сделаешь?
Наверное, не свихнись я от горя, я бы уже сжималась в ужасе и билась в истерике. Впрочем, возможно, это она и есть, ибо мне не страшно, меня колошматит всю от хохота. Я смотрю на его сбитый в кровь кулак и смеюсь, как припадочная сквозь бегущие по щекам слезы.
- Животное! - выплевываю с презрением и продолжаю выводить Долгова. - Ну, давай! Никчемные мужики, вроде тебя, всегда так делают - вместо того, чтобы защищать, сливаются, а потом качают права, когда их меняют на нормальных мужч…
- Да пошла ты, тварь! - орет он во весь голос. А я уже просто не выдерживаю, меня накрывает звериной злобой.
- Да! Я - тварь! - тоже срываюсь на крик. - Тварь, которую ты бросил, когда надоела и послал для надежности на глазах у всей своей семейки. Поэтому, когда мне сказали, что я могу засадить тебя за решетку, я с радостью согласилась. Я ведь тварь!
