На берегу океана стояли небоскребы, между ними летали воздушные автомобили, рекламные голограммы и дроны – некоторые доставляли боксы с заказами, некоторые следили за порядком. Сегодня началось лето, и правительство выпустило новенькую партию дронов, охлаждавших воздух. Большинство их скопилось над центральным парком, где сегодня должен был говорить новый мэр города.
– Ты пойдешь слушать речь? – спросила Ларина подругу через пин-связь. – Это же главное светское событие лета!
Аиса вздохнула. Она только ради подруги Ларины приобрела пинку – так теперь называли новое поколение смартфонов. Еще два года назад все гонялись за последним 44-м айфоном, а теперь эти никому ненужные «кирпичи» выбрасывали прямо из окна, как и весь остальной мусор, а потом дроны-уборщики собирали все в кучки и отправляли в космос вместе с другими отходами.
Пинка никогда не терялась. Она летала за тобой по воздуху. А когда кто-то звонил, подлетала к уху, если это был аудио-вызов, или маячила перед твоими глазами, если это был видео-звонок.
Иногда Аиса просыпалась ночью и пугалась, когда в темноте летал светлячок-пинка. И с этим ничего нельзя было сделать – эта проклятая штуковина не разряжалась, питаясь энергией космоса.
«Вид слева» – прислала Аиса мысль пинке, и гаджет улетел в левую сторону и начал транслировать ее с более выгодной стороны.
– Ларина, я бы не прочь на халяву полопать те алкогольные шарики и пофлиртовать с работами, но последнее вечернее платье я пустила на подвязки для деревьев. Живых деревьев. Растущих из земли, а не из космо-грунта.
– Тогда полетели по магазинам. У нас на 399 этаже сегодня распродажа.
– Удивительно, что не на 999-м.
– Угу, смешно. Копирайтерский юморок. Узнаю.
Аиса послала импульс кофеварке: «капучино с двойной пенкой» и неосторожно подумала о том, что хотела бы как можно быстрее избавиться от этого разговора. Пинка сразу замигала и создала помехи. Аиса закатила глаза. «Работай нормально» – послала мысль.
– Спасибо, – прокомментировала Ларина, кивнув на пинку. – Я знаю, ты не по этим делам, но мне надоели мои коллеги, а девушки из клубов по интересам какие-то помешанные. У них новая мулька – питаются одним кислородом и сравнивают, у кого насколько глубоко между ребрами впадает кожа. И у них есть лозунг: «Это не анорексия!». Короче, хочется нормального живого общения. С тем, у кого мозги еще не превратились в остатки блендеринга в черной дыре.
– А можно мне на блендеринг?
Ларина засмеялась. Нормальный искренний смех. Впервые за последний месяц.
– Аиса, ты должна пойти. Так что я заеду в твою хижину через полчаса. Будь готова. Сначала шоппинг. Затем речь в центральном парке. А пока я доберусь, приготовь что-нибудь. Ну, настоящее.
Пинка погасла. Ларина, как обычно, отключилась без предупреждения.
Аиса посмотрела вокруг. На деревянные стены. На пыль на комоде и подоконнике – она специально ее не вытирала. Чтобы видеть, что реальный мир еще существует.
Она достала старенькие проводные наушники, подключила их к старому телефону, который работал сейчас только как плеер и диктофон – 30G связь такие агрегаты уже не поддерживали. Включила музыку. Чтобы заглушить мысли.
И прошлась по своему старенькому дому. Потом вышла на крыльцо.
В нескольких метрах от низенькой изгороди вокруг ее дома шумел океан. Когда-то давно здесь невозможно было стоять – ветер сбивал с ног. Теперь дроны отгоняли порывы ветра от населенных полос на побережье, и жить стало комфортно. Как в музее. Тихо. Спокойно. Всегда с хорошей погодой.
– Первый день лета, – одними губами произнесла она. – Да только по календарю. Ведь лето у нас здесь круглый год.
Она немного отошла от дома и оглянулась на него. Он выглядел каким-то пришельцем с давно забытых времен. Деревянная одноэтажная хижина. Из настоящего дерева, выросшего когда-то на земле. Если бы Аиса каждый раз брала бриллиант, когда ее спрашивали, не хочет ли она создать из этого дома музей, она бы уже построила такой же из бриллиантов.
Ей делала предложение мэрия. Делали предложения крупные бизнесмены. Даже руководство корпорации дронов. Все они имели что-то к ее хижине. Хотели выкупить ее под любыми предлогами. И она знала, зачем. Чтобы уничтожить последнее упоминание о настоящих временах.
