О ней и о нём.
Зимний вечер. Пустой холодный зимний вечер.
К ней пришло новое, вернее забытое чувство свободы.
Неопределимо, непреодолимо тянуло в какие-то моменты смутного, зыбкого, туманного детства. Да, ей двадцать, но чувствует себя прожившей не одно столетие.
Безличность, безликость, безумие…
Слитность и в тоже время раздельность многих понятий… Каких понятий? Доверия, любви – самых банальных, которые только могут быть.
Сумбур: разложить бы в голове всё по полочкам – нет, так не интересно. Лучше перемешивать, делать из мыслей коктейли, а-ля «Кровавая Мэри».
Порука… Общая, неразрывная была порвана ей в один миг, такой хрупкой и нежной, обладающей железной волей, желанием объять необъятное.
У окружающих вызывала либо раздражение, либо желание согреть. У некоторых эти два желания вступали между собой в ожесточённую схватку
Не всё жизнь тебе малина, не всё она радость приносит или…
Крылья ангела сожгли, давно сожгли…
Отрывочность, непредсказуемость, резкость…
Навёл, выдержал, вспышка – кадр готов. Ещё один из тридцати шести.
Тридцать шесть и шесть – нормальная температура человеческого тела.
***
Домой не раньше трёх-четырёх утра….
Тревожный поверхностный сон.
Очень хочется пить. Скорей, на кухню, за глотком воды. Единственное её спасение – вода.
Навстречу (сон) – масса, сплошная, бесконечная… потоком.
Крик… Безмолвный громче… громче…
Апатия, бессилие.
***
Не скоро…
Опять всё как всегда, или что-то изменится…
Открыть книгу: прочитать, переварить…
Для неё смысл в тех, кто отмечен, отмечен печатью незримого, неопровержимого…
Мосты, подсветка… Ностальгия и усталость в одном флаконе…
Горше, ещё горше…
Поймала машину.
– Куда?
– Не знаю…
– А всё-таки?
– На Васильевский.
За окном мелькают дома…
– Прибыли.
Вышла. Неспешно к стрелке Васильевского острова – смотреть на Неву, покрытую льдом, как покрыта льдом её душа.
Практически у самого края, перед томной, сонной речной гладью стоял он. Ветер как будто упирался в него и не мог продвинуться дальше.
Она подошла, встала рядом.
Тихо, было так тихо… и спокойно…
Положил ей одну руку на плечо. А второй показал вперёд…
В том направлении, куда простиралась его рука, двигалась маленькая светящаяся точка.
Присмотрелась… Поняла – звезда падает. Загадала желание.
– Сбудется?
– Да, если искренне…
Улыбнулась…
Дикое. Необузданное, первозданное… ждать…
Не смешно, очень грустно…
Следующим вечером – в театр… Та же жизнь, только сконцентрированная в мгновениях, экстракт, взятый из реальности и перенесённый на подмостки.
Ещё успеется назначить встречу остальным, с которыми – к сожалению, или к счастью? – не успела увидеться…
Уйти в подполье… Какое подполье! Его давно не существует!
Всё равно уйти…
Записать на свой счёт несколько так и не выполненных обещаний.
Раскрыть душу ему легко, но он никогда в полной мере не раскрывал свою.
Стрелка Васильевского…
Зачем она приехала, какова была цель? Цель – вспомнить… почувствовать и заново впитать в себя Петербургскую атмосферу.
***
Оригинальность мышления – достоинство, которое может дорого стоить.
Резко не принимал стандартность, упёртость, ограниченность в чём бы то ни было. Раскрепощение, но не разболтанность и вседозволенность.
Любитель небольших ресторанчиков и уютных кофеен, с предрасположенностью к неврастении, всегда прямой спиной он резко выделялся из общей массы.
Лёгкая походка, ироничность, за ироничностью – грусть, за грустью – отчаяние…
Через определённое время понял – кислород негативу надо перекрывать, причём окончательно…
Развитие отношений между людьми зачастую приводит к полному взаимонепониманию, а любовь даёт трещину – это в порядке вещей. Он хорошо знал примеры таких ситуаций, да и на своей шкуре испытывал нечто подобное.
Говорят, шрамы украшают мужчину, интересно, душевные тоже?
Несколько дней, недель – время не имело для него значения – мог не спать. Разница в отношении к сну. Некоторым достаточно несколько минут полежать с закрытыми глазами, другим мало и двенадцати часов…
Партия со знакомыми в преферанс – удовольствие от процесса игры, и абсолютно наплевательское отношение к результату.
Он любил гулять по ночам, вспоминать их разговоры…
И вот, она снова в Петербурге…
То, что они встретились на стрелке Васильевского острова, было абсолютной случайностью, счастливой случайностью, правда, напоминающей закономерность…
Конкретное слово, конкретное дело, плюс подтекст и подоплёка. Сужение рамок до плотно сдавивших четырёх стен.
Камерность пространства, в котором находился, превратил в массивную кантату. Звучал каждый миллиметр…
Меланхолия? Нет. Отстранённость? Тоже не то. Созерцание? В точку.
Он созерцал себя, её, родителей, свою квартиру, книги, город, прохожих небо, магазины, афиши, блочные дома, природу…
Сочетание эгоизма и желания помочь всем, кому только можно, придавало его характеру особый колорит.
Она же всё время пыталась казаться независимой, не нуждающейся ни в ком и ни в чём.
Попробуй угадай, кому из них больше повезло.
Бывают лихачи за рулём, бывают лихачи в жизни – он и она относились именно к ним.
Причинять боль другим? Суетиться? Кому это нужно!
Спокойствие и хладнокровие. Горячее сердце, холодный ум. Не для мести, для возмездия. Обиды прощаются, но не забываются.
Его губы изображали улыбку, которая играла на лице Пьеро, брошенного Мальвиной – уголками вниз.
Разучился улыбаться…
Высоко поднятая планка обязывает.
Встреча.
Сидел, листал литературные журналы – среди привычного графоманского бреда всегда можно найти несколько достойных внимания вещей.
Звонок.
– Да?
– Привет.
– Привет.
– Встретимся?
– Хорошо. Где?
– У Эрмитажа.
– Через сколько?
– Через полтора часа
– Договорились.
Начал одеваться. Чуть не забыл часы и кошелёк. Бывает…
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
