«Мне больше некуда идти».
Люди любят эту изрядно потасканную фразу за драматизм, за едва уловимый холодок, пробегающий по коже, сквозняк из приоткрытой двери, ведущей в ледяную бездну равнодушия и одиночества, о которой с таким знанием дела писали европейские философы-экзистенциалисты. Однако, насладившись острыми ощущениями не более секунды, любой нормальный человек вернется к успокоительной иллюзии своего стабильного и безопасного бытия. Захлопни дверь, приятель, из нее дует. Если, конечно, ты не европейский философ-экзистенциалист, или, скажем, бывший наркоман, стоящий на пороге реабилитационного центра – спиной к двери, не метафорической, а вполне реальной, лицом к пасмурному осеннему дню.
Мэтт привычно потянулся к нагрудному карману куртки, выругался вполголоса, вспомнив, что сигарет там больше нет, да и быть не должно. Личные вещи ему вернули, но сигареты к ним, видимо, не относились. Личные вещи – звучит странно для человека, который никак не соберет воедино осколки того, что считал своей «личностью». Не так уж много от нее и осталось.
Он шагнул на ступеньку ниже, потревожив на миг легкий ворох осенних листьев. Ветер тут же прилежно вернул их на крыльцо, воссоздавая исчезнувшее было ощущение заброшенности. Словно Мэтт был первым человеком на этих ступеньках за долгое, долгое время.
«Я не хочу, чтобы ты приближался к нашим детям, ты, грязный ублюдок».
Что составляет нашу личность? Привычки, привязанности. Работа. Семья. Принадлежность к социальным группам и классам.
«Позор для нашего департамента – такие, как ты».
Уверенность в завтрашнем дне. Цепочки причин и следствий, которые мы выстраиваем в голове. Планы на двадцать, тридцать лет вперед.
«Товар высшего качества, валяй, сними пробу, не пожалеешь»…
В кармане обнаружился пакет с документами, предусмотрительно обернутый в целлофан. Несколько крупных купюр – хватит на междугородний автобус. Можно вернуться в квартиру, из которой тебя вышвырнули, и попробовать убедить бывшую жену, что стал другим человеком. Явиться к бывшим коллегам и многословно поблагодарить их за то, что наставили на путь истинный, так сказать, вовремя пресекли и куда надо сообщили.
«Это так шокирует, правда? Когда полицейский, имеющий дело с наркоторговцами и наркоманами, начинает пробовать „товар“? А чего вы, собственно, ждали?»
Мэтт не сразу сообразил, что понятия не имеет, в какой стороне автобусная остановка. В том состоянии, в котором его привезли сюда несколько месяцев назад, ориентировка на местности была, мягко говоря, не самым важным приоритетом. Стоило остановиться и подумать, однако ноги упрямо несли его вперед. Слишком уж соблазнительной была аллея, усыпанная листьями. После опостылевших больничных коридоров она казалась почти бесконечной. Глоток свободы перед добровольной сдачей в очередной плен – почему бы и нет? Все равно эта аллея рано или поздно выведет к трассе. Все дороги ведут либо к трассе, либо, в конечном счете, к океану – в этом счастье и проклятие жизни на острове.
В куртке, меж тем, обнаружилось что-то лишнее – прямоугольный сверток, провалившийся в дыру в кармане и застрявший за подкладкой, упирался в бедро при ходьбе. Пришлось изрядно повозиться, чтобы вытряхнуть его на свет божий.
– Твою ж мать, – пробормотал Мэтт, рассматривая помятую книгу в «карманном» переплете. Было бы так в духе медсестер из центра – подсунуть ему Библию или молитвенник, но это?
– Да пошел ты, – сказал он растерянно, читая вычурное двойное имя Дэвида на обложке. В какой такой период помутнения сознания он успел купить эту книгу, раз она оказалась в его «личных вещах»? Точно ведь не собирался. Не хотел даже слышать ничего о бывшем напарнике.
Он просто «сломался» после той истории, говорили они. Психологическая травма после ранения, говорили они. Да пошли они, вместе с Дэвидом. Ясно как день – парню просто надоело светить рожей в ночном патруле, не имея возможности даже отстреливаться. Серьезно, какой придурок выдумал эту «Гвардию покоя»? Скользкие темные улицы портовых кварталов, пристанища самого гнусного отребья и площадки для игр международной мафии… И ты на посту, этакий воин света с фонариком и блокнотом, положенными по регламенту, в ярком светоотражающем жилете, на котором не хватает лишь нарисованной мишени. Отступать некуда, за тобой – насквозь коррумпированные бюрократы из центрального управления, за тобой – мирное население катящейся неизвестно куда страны… толпа доброжелательных идиотов, трогательно гордящихся своей историей и своим пивом, рассуждающих о взлете экономики и живущих в кредит…
«Видишь, какая штука, Дэйв. Из нас двоих я больше гожусь в философы-экзистенциалисты. А книги писать почему-то взялся ты. Что-то здесь не сходится».
Заднюю обложку украшали рецензии каких-то малоизвестных журналов. «Выход за пределы обыденности», «сокрытое под пеленой бытия» и прочий словесный мусор. Взгляд выхватил строчку «поселился в небольшом городке на северо-западе…» Мэтт перечитал абзац, замедлив шаг.
Такие вещи обычно не пишут на обложках книг, или это новая мода? Вроде как «приезжайте на чашку чая, дорогие читатели»? А ну как возьмут и приедут… все одновременно. Тираж-то не маленький.
Меж тем аллея действительно привела его к трассе. Влажное от недавнего дождя полотно дороги терялось в тумане вместе с дальними холмами. Поймать автобус или попутку – и домой… Слово «дом» застряло в голове, мысль забуксовала, не находя в памяти подходящего образа.
Что такое «дом»?
…Утренняя суета – дети проснулись и планомерно превращают дом в руины. Мэл готовит завтрак, беззлобно ворча на окружающих. Мэтт затягивает галстук под воротом рубашки…
Ничего не шевельнулось в душе, там, где раньше находилось что-то важное, а теперь нехотя перекатывались остывшие угли, словно в не чищенном с весны камине.
Лениво, нарочито медленно Мэтт пересек дорогу, и ни одна машина не вынырнула из тумана, чтобы прервать его мрачные размышления самым радикальным из способов. Он замер на узкой обочине, бездумно листая книгу и не решаясь почему-то прочесть ни строчки.
Белый «пикап» остановился рядом с ним.
– О, вы голосуете, верно?
Чистый британский выговор сбил его с толку – Мэтт даже не сразу понял, чего хочет эта женщина.
«Если бы я голосовал, я бы поднял руку, вам не кажется?» – ядовитый ответ уже почти сорвался с губ.
– Мне нужно… на северо-запад.
Голос был его, слова – будто родившиеся не в голове, а сгустившиеся из вездесущего тумана вокруг. А что, пусть будет так, неплохо для начала. Есть дорога и есть направление, и это неизмеримо больше, чем то, что было у него еще полчаса назад.
