Высокие мозаичные своды хрустального сада бросали россыпь огромных солнечных зайчиков в кольцевидный канал, опоясывающий сад. Несмотря на работу устройств климатического контроля внутри купола, внутри которого находилась усадьба и плантации, сила солнечных лучей была так велика, что в периоды солнечной освещенности, над водами канала постоянно стояла густая завеса водяного пара. Большой фонтан, бьющий в центре этого рукотворного оазиса и питающий весь сад живительной влагой, выбрасывал в воздух искрящуюся колонну ледяной воды поступающей из резервуара в нижней полусферы кластера. Здесь, в самом сердце клановой усадьбы фон Котикофф, располагалась оросительная система, снабжающая водой всю плантацию. Тонкие ручейки ключевой воды расползались от чаши фонтана по черепичным желобкам по всему саду и впитывались в грунт, питающий оазис. Излишки воды, не впитавшиеся корневыми системами растений, просачивались через пласты грунта в кольцевидный канал, Оттуда, по ирригационным тоннелям, вода уходила с территории усадьбы к остекленным гидропонным плантациям, тянущимся во все стороны до краев герметичного купола, составляющего верхнюю полусферу кластера. Сам шарообразный кластер был один их многих сферических сооружений, сцепленных в огромную гроздь, свободно летящую на высоте пятьдесят километров над поверхностью планеты со скоростью несущего её ветра. Герметичный купол защищал всю систему от солнечной радиации, шквального ветра, кислотной атмосферы и адской жары, вечно стоящей на Венере. Ни одна капля драгоценной влаги не терялась понапрасну. Все шло на пользу клану. Технология «город в облаках» стоила каждого платинового слитка, уплаченного инженерам корпорации «Докуга», которые своими технологиями обеспечили венерианской цивилизации спокойную и доходную жизнь. Самоходное робокресло, на мягких подушках которого покоилось двухсоткилограммовое тело Изольды фон Котикофф, также являлось творением рук марсианских инженеров. Без этого вспомогательного устройства, Великая Мать клана не смогла бы передвигаться по своим обширным владениям. Любое мышечное напряжение его тела, непривычного к физической нагрузке, раздражало Изольду, вызывая повышение артериального давления и сильное покраснение круглого одутловатого лица. Впрочем, в данный момент, густую багровую краску на лице вызвали вовсе не попытки пошевелить массивными конечностями. Великая Мать во весь голос распинала пухлую молодую девушку в мешковатом комбинезоне, стоявшую напротив Изольды, и нервно мявшую в руках зеленый берет.
– Труди, ты забыла про свой долг перед кланом. Тебе прекрасно известно, как мало нас осталось. И ты знаешь, что соседи спят и видят, как бы поделить между собой всё, что наживалось родом фон Котикофф на протяжении последних пятисот лет.
Девушка отвела испуганные глаза от грозного багрового лика Великой Матери, потупив взгляд в щебень дорожки. Тем временем, Изольда все больше распаляла сама себя звенящим от ярости голосом.
– Разве ты хочешь на всю жизнь остаться всего лишь сестрой? Подумай сама – какая жизнь тебя ждет? Сестра, не ставшая матерью, никогда не сможет претендовать на место в иерархии клана. А я надеялась дать всем своим дочерям равные шансы побороться за свое место после моей смерти.
Девушка бросила робкий взгляд на мать.
– А как же Ирмингард?
Великая Мать поперхнулась и замолкла. Кровь отлила от ее круглого лица, уступив место смертельной бледности. В узких щелочках глаз блеснули слезы.
– Именно поэтому, Гертруда, я и хочу, чтобы ты стала матерью. Мы все гордились Дорой, когда она вступила в академию. Ты прекрасно помнишь, как мы праздновали её производство в капитаны и назначение командовать «Монтесумой». И ты помнишь наше горе, когда 10 лет назад Ирмингард не вернулась с рубежа. Нам даже не доставили её останков, чтобы мы смогли её оплакать и достойно похоронить. Может быть искалеченное замерзшее тело твоей старшей сестры до сих пор болтается где-то в космосе. Я понимаю, что Ирмингард всегда была для тебя идеалом, образцом для подражания, но я не хочу, чтобы кто-то из моих дочерей повторил её судьбу. Ты станешь матерью. Это не обсуждается.
Изольда закусила пухлую губу, сглотнув комок подступивший к горлу. Труди спрятала руки с беретом за спину, подняла на мать осмелевший взгляд и перешла в контрнаступление.
– Но матушка, мне противны мужчины. Я не желаю вступать с ними в связь. Кому как ни тебе знать, насколько это противно для любой из сестер.
Мать смерила Гертруду насмешливым взглядом.
– Ты так уверенно говоришь, как будто уже попробовала.
Лицо девушки залилось краской. Она вновь стыдливо опустила глаза к земле.
– Ничего подобного. Я бы никогда не позволила мужчине…
– Успокойся, никто тебя ни в чем не обвиняет.
Голос матери смягчился и приобрел монотонные учительские нотки.
– Ты же знаешь, что при искусственном оплодотворении лишь первое поколение обладает достаточной фертильностью. А каждое последующее сокращает показатели фертильности на сорок процентов. Именно так клан Горски и вымер. Как и все прочие пуристы до них. За последние тысячу лет экстракорпоральное оплодотворение не стало ни на йоту безопаснее. А человеческий партеногенез так и остался в фантастических романах. Ты совершенно права, я лучше всех вас знаю, каково это-быть с мужчиной. Я родила десять детей. И ни одного мертворожденного. Ни одного. Сила клана в численности и единстве. Фон Котикофф всегда были самым сильным кланом. Много раз соседи пытались отобрать наши плантации. И где они сейчас? Превратились в компост. А мы живем и процветаем. Поэтому ты сделаешь это ради клана. А чтобы как то облегчить твои страдания, я обещаю сделать тебе презент, достойный моей наследницы. Презент, о котором будем знать только мы с тобой. Я оплачу его не из клановой казны, а из своих сбережений. Подумай хорошенько, чего именно ты хочешь.
В хитро прищуренных глазах девушки загорелся лукавый огонек. Малышка Труди всегда получала то, чего желала. Так или иначе…
Генриетта ван Дейк отчаянно цеплялась за выступы искусственной скалы. Цепляться было тяжело-её ладони обильно потели, пальцы соскальзывали с серых покатых булыжников, из которых была построена стена. Металлический привкус во рту вызывал у Генриетты тошноту. Тем не менее, она лишь крепче сжимала челюсти, удерживая в зубах свой тактический нож. Зубья пилы на обухе глубоко впились в уголок её рта. Тонкая струйка крови медленно ползла по подбородку, смешиваясь с капельками пота. Еще два метра. Два метра до грота на вершине искусственной скалы, где её ждет последнее испытание. Мастерка ножевого боя, у которой последние два года Генриетта училась владеть холодным оружием. Испытание, которое может стоить ей жизни. Налобный фонарь на голове девушки мигнул и конус света, освещающий ей остаток пути, сменил цвет с ярко белого на тускло желтый. Заряд батареи в фонаре был рассчитан ровно на столько, чтобы претендентка успела преодолеть препятствие. Если в ходе испытания, претендентка оказывалась недостаточно проворной, ножевой бой ей надлежало провести в кромешной тьме, рассчитывая только на свой слух и рефлексы. Впрочем, и такой расклад, вполне устраивал Генриетту. Всю свою недолгую жизнь ей приходилось бороться. За лишний кусок тушенки, за край сухого одеяла, за глоток чистой воды. За все то, что позволяло ей прожить еще один день.
