– На год?! – воскликнула Пенни.
Мы отмечали наш второй День святого Валентина, и я понимал, что выбрал не самый подходящий момент для своей новости. Особенно когда пару недель назад я предложил жить вместе. Особенно когда твоя девушка из строгой католической семьи. Особенно когда она, наконец получив дозволение родителей, дала свое согласие на переезд ко мне. Особенно когда это было преподнесено в качестве подарка на День всех влюбленных. Особенно если учесть, что она произнесла эти слова только что. Но другого момента для новости не было.
А теперь представьте себе падающую комету. Вот она входит в атмосферу, воспламеняется и наконец врезается в Землю. Такой кометой взорвали вечер мои слова о том, что я отправляюсь на годик в Финляндию. Дымящийся кратер разделил наш столик на две неравные части: в меньшей сжался я, а большую заполнило ее негодование. Пламя на свечах дрогнуло и зачадило. Это догорали остатки романтического настроения и, возможно, веры в меня.
– Но почему в Финляндию? Это же какой-то абсурд!
Она, безусловно, права, звучит нелепо. Звучит, черт возьми, как самый трусливый back down1 по отношению к ее переезду ко мне. Ведь я работаю в небольшой фирме по производству досок для серфинга. Теперь я четко осознал, как прозвучали мои слова. Почему я все детство провел на доске, вместо того чтобы изобрести машину времени для таких вот случаев? Захотелось постучать головой об столик, но ее недавний возглас и так обернул головы других посетителей в нашу сторону.
Под тисками жесткого воротника рубашки выступили капли пота, и шею начало неприятно саднить. Я ослабил удавку – подарок Пенни на последнее Рождество. Она хотела, чтобы я иногда выглядел не как пляжный бездельник. Например, сегодня. Поэтому на мне костюм-одиночка, вынужденный без смен и напарника нести свою вахту, белая рубашка с коротким рукавом и синий галстук с желтым смайликом (она не хотела совсем уж загонять меня в рамки). Я представил, как было бы хорошо скинуть с себя это все и окунуться в океан. В нынешнем феврале он необычайно ласковый. Или даже рухнуть в неглиже в сугробы далекой Лапландии. Мысль о снеге отрезвила меня и вернула к реальности.
– Помнишь, я рассказывал тебе, что время от времени наши доски заказывают в Финляндию?
– Помню.
– Так вот, Джейсон заморочился и при очередном заказе начал расспрашивать, откуда про нас узнали. Оказалось, все это результат сарафанного радио, все идет от самого первого заказа.
– Но зачем им доски в принципе?
– Тут самое интересное начинается! – Я с облегчением подумал, что шаг за шагом, мы стали удаляться от эпицентра взрыва, и продолжил: – Так вот, Джейсон разговорил того парня, Вилли или Олли, не помню. Эти финны придумали что-то вроде нового вида спорта. Снежный серфинг. Лумисурфаус или как-то так.
– Майкл, но для этого давно придумали сноуборд, или я ошибаюсь?
– Не, для сноуборда не тот рельеф. В их Лапландии полно заснеженных холмов и просто равнин с небольшим наклоном, буквально снежные пустыни с дюнами, а по-нашему волнами. Вот смотри.
Я достал телефон и показал ей несколько снимков, на которых простирались белоснежные до боли в глазах поля, где-то идеально гладкие, а где-то взбитые снежными гребнями. Выглядело все это словно застывшее море, честное слово.
– Откуда фотографии?
– Так это наш Джейсон на прошлых выходных смотался туда.
Пенни удивленно вскинула темно-рыжую бровь.
– Слушай дальше, тот парень, который сделал последний заказ, дал Джейсону контакт того первого, Олли, все-таки кажется, он у них вроде как главный идейный вдохновитель. Связавшись с Олли, Джейсон получил приглашение к ним туда. И вот этот самый Олли пару лет назад приезжал на Comic-Con и остался потусить, покататься на доске. Он на самом деле почти профи на сноуборде. Брал в прокат одну из наших досок, а вернувшись домой, захотел себе такую же. Доска приехала, а что с ней делать в Балтийском море, он так и не придумал. А потом он гостил в Лапландии, увидел все это, – я кивнул в сторону телефона, – метнулся домой за доской, и понеслась.
Нам принесли заказ – большую сковороду с фахитосом, украшенную свежим перцем, нарезанным и скрученным, или, кто знает, каким еще манипуляциям подвергнутым, ради того, чтобы выглядеть как раскрытые бутоны роз. В качестве валентиновской фишки приборы были на одну персону, именно это и побудило меня пригласить ее сюда. Она, конечно, не знала и не поняла, и потому окликнула официанта. Он подошел, выслушал ее просьбу принести еще приборы, улыбнулся, кивнул и ушел. Я знал, что он не вернется, и тут уже был мой выход: взял вилку, подцепил еду и поднес к ее губам. Пенни смотрела на меня, кажется, размышляя, не сочту ли я ее согласие угоститься за примирение.
– Ну же, Пен.
Она медленно и от того невероятно соблазнительно разомкнула губы, не спрятанные под помадой, лишь подчеркнутые темным карандашом. Безусловно, у нее не было игривых намерений, она не думала об эффекте, но ее сексапильность ей неподконтрольна.
Какое-то время мы ели в тишине. На середине сковороды Пенни произнесла подчеркнуто ровным голосом:
– Дальше.
От того, как было произнесено это простое слово, я снова почувствовал себя гремлином2, впервые оказавшимся взаперти3: ты под водой, а во рту пустыня. Я сделал добрый глоток вина и продолжил менее уверенно:
– Олли мучился первые пару недель: нужно и разбег научиться брать, и с воском поколдовать, плавники убрать, ну, в общем, мороки немало. А потом у него пошло-поехало, а через какое-то время народ его приметил, начал спрашивать, что да как. Нашлись и энтузиасты, загорелись, он их отправил к нам, так и заработало сарафанное радио.
– И зачем им нужен свой собственный телеграфист?
– Финны народ чудной, знаешь ли! Какие только забавы не придумают, чтобы скрасить тоску от того… от того, что они живут в Финляндии, наверно. У них даже соревнования есть, кто дольше в сауне просидит. Победитель обычно мрет.
– Безумие!
– Честное слово, сам видео смотрел.
– Только мне не надо показывать, – поморщилась она и пригубила вино.
– Если ближе к делу, то они и по лумисурфаусу задумали следующей зимой чемпионат провести. А к тому времени надо повысить интерес, и мы решили открыть там магазинчик, сделать товар более доступным и вместе с Олли развивать проект. Вот такие дела.
– И?
– Что «и»? – удивился я, все ведь рассказал, добавить-то и нечего.
– И почему ты?
Ах вот она о чем! Это лип
