Люди часто задумываются о том, каким мог стать мир, если некоторые события прошлого сложились бы иначе. Лишь немногие приходят к выводу, что даже самое незначительное событие прошлого влечёт за собой огромные изменения во всей человеческой истории. И чем дальше будем мы уходить от этого события, тем больше изменений увидим.
Три тысячи лет назад там, где расцветали сады и зеленели поля, небесную синь пронзали огромные пирамиды, и чёрная земля встречалась с красными песками пустыни, правил последний фараон из рода Рамессидов – Рамсес XI1. Его правление отмечено смутами, заговорами, грабежами царских усыпальниц, упадком государства. Казалось, что вместо фараона в стране тысячи каналов и храмов царила анархия.
И вот однажды при дворе фараона появился решительный вельможа и полководец по имени Херихор. Став правой рукой законного правителя, он изгнал его врагов из столицы Верхнего Египта2 и за это получил титутл Первого жреца Амона3. Однако на этом Херихор не остановился. Увидев слабость правящей династии, он взял власть в столице в свои руки, объявил начало новой эры Ухем Месут4 и принял царский титул. Узурпировав трон, он попытался восстановить древние традиции предков и объединить жреческую и светскую власть в своём лице.
Последующие правители, носившие титул Первого жреца Амона, распространили свою власть на весь Верхний Египет, но долго удержать её не смогли. Север захватили ливийские вожди5, с юга пришли цари Куша6, и страна в долине Нила на протяжении всех последующих веков подвергалась внутренним смутам, нашествиям, династическим распрям и разрушениям, пока не утратила свою уникальную культуру и не растворилась среди цивилизаций поздних эпох.
В мире, где живут герои, с которыми мы познакомимся, не только правление Херихора, но и многие другие важные событияали приняли неожиданный оборот. В стране, которою мы называем Египтом, а древние египтяне – Та Мери (или Та Кемет) светская и жреческая власть объединились, следуя древним традициям и пережила века, став примером для всех остальных государств, возникавших по соседству. С этого момента не только судьба людей долины Великой реки, но и других народов совершенно изменилась. Осознав необходимость сохранения традиций, магии и почитания древних богов, человечество последовало совершенно по иному пути…
Рассвет озарил могучий сикомор в саду, сверкающий каплями росы в лучах солнца. Тень от его ветвей медленно ползла вниз по зелёным террасам, среди которых журчали ручейки, подпевая утренним трелям птиц. Вдалеке раздался чей-то крик. Это маленький павиан поприветствовал возрождающееся солнце. Усатый рыжий кот лениво зевнул и потянулся, прогнув спину. В стойле громко замычала корова. Гусыня, переминаясь с одного бока на другой, позвала гусят за собой и, быстро перебирая лапами, повела их к пруду, подозрительно косясь на остроухого пса, который, казалось, не обращал внимания на утреннюю суету.
Над черепичной крышей заструилась тоненькая белая дымка, кухня наполнилась ароматом свежеиспеченного хлеба и громкими разговорами служанок:
– Слышала, что вчера в городе случилось? Средь бела дня меджайская7 колесница прямо на рынок въехала! Такой разгром устроила, сбила несколько прилавков, а потом выскочила на мост и с него прямо в канал и упала. Говорят, преступника преследовали опасного…
– И куда же тот преступник делся? Испарился? Или он им от вина почудился? Говорят, что от погрома пострадали только прилавки сандальщика Чебу. Ну, того у которого в прошлом месяце мастерская чуть не сгорела. Не иначе опять разборки рыночные, говорю тебе!
– Ох, да тебе только заговоры тайные и видятся везде!
– Во имя Маат8, ты чего это на меня наговариваешь!
– Наговариваю? А кто на прошлой неделе заблудшую свинью в палисаде господина за шпиона принял?
– А как она туда попала? Неужто с бурей занесло? Странная то свинья была, говорю тебе. Я слышала за Великой Зеленью9 специально свиней натаскивают, чтобы за господами следить и пакости им разные делать, потому как от природы эта животина нечистая и коварная.
– О, Исида10! Так и скажи, что хотела перед господином выслужиться!
Служанка заметно покраснела и молча достала противень с ароматными конусами из теста. Вторая только усмехнулась и перелила в кувшин из металлической бадьи ароматное пенящееся пиво. Ловким движением она распахнула дверцу печки и достала запеченные перепелиные крылышки.
– Язык твой впереди тебя идёт, – сказала она, – неси лучше завтрак господину, негоже его сегодня задерживать.
Господин тем временем продрал глаза и медленно встал с деревянного ложа, украшенного искусной резьбой. Ножки ложа в форме львиных лап, казалось, даже немного прогнулись под его весом, когда он потянулся и широко зевнул. Он обул мягкие кожаные сандалии, которые еще с вечера были приготовлены для него, подошел к керамической ванночке и посмотрел на себя в зеркало.
Писец Медути был еще молод по меркам своих коллег, но на нем уже отразились издержки его профессии: полноватый живот, немного обвисшая грудь, морщинистый лоб и уставшие заплывшие веки. Перед ванночкой он нашел ароматные мази, которые помогли скрыть последствия крепкого сна и освежить лицо. Его движения были неспешными и взвешенными. Водяные часы, висящие над умывальником, показали, что на утренний туалет у него ушло около получаса, гораздо меньше, чем обычно. Статус Медути позволял ему иметь личного гримёра, косметолога, даже парикмахера, но он был не столь расточительным, как многие коллеги. Иногда они считали его странным, но писец не любил, когда к нему прикасались чужие руки, особенно после сна.
Гораздо больше времени у Медути уходило на подбор гардероба и парика. В особенные дни он и выглядеть хотел особенно, поэтому к выбору одежды подходил тщательно. Она должна не только показать его в выгодном свете, но и отражать его настроение, его внутренние качества и намерения. Писец знал, что сегодня во дворце его увидят не только знакомые ему люди, но и иноземцы. Именно поэтому он достал один из самых торжественных нарядов. Это была туника из льна и крокодильей кожи с широкими плечами, которая подчёркивала величие писца. Она была выдержана в оттенках синего, зелёного и жёлтого цветов. Плиссированные рукава очень широкие, юбка спускалась до самой земли. Неотъемлемым атрибутом был расшитый золотыми нитями пояс. Воротник украшала вышивка в виде двух глаз божественного защитника11. Парик Медути выбрал короткий и строгий. На его гладко выбритую голову хорошо ложились любые стрижки, начиная от нубийских кос12, заканчивая пышными шевелюрами северян. Финальным штрихом были чёрные тени, которые сделали из полноватого томного писца строгого и внушающего уважение чиновника.
