Подлив масла в светильник, я стал читать второй свиток:
«Теперь меня называют мятежницей, и я, Великая Госпожа Севера, бывшая соправительница Нижних Земель, объявлена вне закона! За мою голову назначена немалая награда. Моё имя проклято, и мало кто произносит его с прежним трепетом. На всё была воля богов! Однако я не могла не вернуться сюда — к священному алтарю в Анну. Моя некогда нежная кожа сейчас покрыта тёмным загаром, и простому смертному не узнать под облачением обычной шлюхи когда-то гордой Владычицы Севера. Лишь богам дано право видеть меня такой, какова я на самом деле. Лишь им позволено ведать моими достоинствами, грехами и слабостями. Я искренне молилась и умоляла богов понять и простить меня. Был миг, когда в молельню храма, куда допускаются простые люди, вошёл старый жрец и мудрец, с детства хорошо знавший меня, и я униженно задрожала под его тяжёлым и пристальным взглядом. На мгновение показалось, что покрывало распутной девицы да длинный и грубый парик ничего не скроют от его всевидящего ока. Дрожа от смятения и страха, я прикрыла ярко подведённые сурьмой глаза, ожидая, что вот-вот они выдадут меня, обрекая на неправый суд и расправу.
«Кайтесь! — вдруг разнёсся под сводами храма голос «великого зрением». — Молите богов о великой милости, чтобы вновь не пришло время хаоса, когда каждый разбойник мог войти в храмы, священные надписи уродовали, а на храмы устраивали набеги. Правители земель разбежались, подняли оружие друг на друга, брат убивает брата, сыновья поднимают руки на матерей. Что же надо сделать? Молитесь! Ибо районы Державы опустошены, и каждый человек говорит: «Мы не знаем, что происходит со страной…»
Горе и разорение несёт междоусобная война. Что значат наши богатства, если за них нечего взять?! Скорбь охватывает меня при мысли о нищете в нынешние времена. Люди стали, будто звери. Законы нарушены, а земля перевёрнута, как гончарный круг! Кто не имел дома и бродил в лохмотьях, прося подаяния, теперь ходит в одежде из тонкого полотна, умащается душистым маслом, пьёт лучшие вина. Кто не имел лодки, чтобы переплыть реку, завладел ладьёй. А прежний хозяин смотрит на это, но оно уже ему не принадлежит. Девица, ранее видевшая своё отражение только в воде, ныне причёсывается перед серебряным зеркалом. Рабы и рабыни стали дерзки в своих речах.
Изничтожьте же недруга пребывания частного. Вспомним… О нём ли говорили: «Он пастух всех людей; и в его сердце нет зла…» Где он сегодня? Не заснул ли он случайно? Не видно его могущества… Молитесь и кайтесь!»
Произнеся такие речи и не поворотившись в мою сторону, старый мудрец покинул пределы молельни, а следом это сделала и я, стыдливо опустив книзу неузнанные глаза.
Мудрец был прав, и на этом свитке папируса я действительно каюсь, однако поверни боги поток времени вспять, и я бы вновь поступила так же, как и тогда, а не иначе. Да, пропасть и пустыня отделяют моё настоящее от прошлого: когда усталый вестник принёс в наш Дом горькие известия, что изменниками изгнан Властелин Двух Держав и что в сам Великий Дом пришёл хаос с изменой и убийствами, – то нами, Владыками Севера страны, был созван военный совет в Красном Доме, нашей сокровищнице.
Будучи уже ознакомленной с печальной новостью, пришедшей к нам из столицы Двух Держав, покуда чтец озвучивал донесение с юга перед растерянным советом, я пристально разглядывала наших друзей и высших сановников. На всех лицах лежала печать ещё неосознанного страха. Чтец закончил. И тогда заговорил мой брат-соправитель.
Сейчас мне бы очень хотелось знать, какие тени раздумий и сомнений тогда легли на его чело – ведь до сих пор мне это неведомо. Как и все, я хорошо слышала тогда его взволнованный голос: ведь только он, в отличие от лица, и не был прикрыт маской. Теперь уже вскорости — муж мой и мой повелитель, ибо дата нашей свадьбы наконец была установлена и точно решена, – изрекал нашу общую волю. Тогда это казалось нам верным и единственно правильным. Только великие боги рассудили иначе.
«Мы, соправители Нижних Земель, данной нам богами властью, уведомляем всех своих подданных, что не можем поддержать беззаконие и признать над нами, подвластными нам землями, нашими людьми, слугами, скотом и рабами, всем остальным имуществом — власти самозванца, который, не имея на то законных прав, узурпировал двойную корону Чёрной Земли и незаконно объявил себя Властелином Обеих Держав. Также уведомляем наш совет и подданных, что с сего времени по праву преемственности власти мы считаем себя полноправными Владыками Нижних Земель и вновь возлагаем на свои головы красную корону, дабы не носил узурпатор символ Севера, и по возвращении власти над Обеими Державами законному и всеми признанному Владыке клянёмся передать ему красную корону и диадему Севера. Пусть наши слова будут записаны на папирусе, заверены большими печатями Низовья, и пусть это событие будет увековечено в камне!»
Мой брат закончил говорить. Как и я, он ждал от наших «больших» и «малых» верноподданных заверений в поддержке наших тронов. Ответом же нам стала жуткая тишина. Они отмалчивались, обдумывая, какую выгоду или потерю принесут им новые события. И я почти задохнулась, под внезапно обжёгшим мои щёки золотом, от гнева и разочарования, которые охватили меня, когда я осознала, что верно истолковала причины затянувшегося молчания наших сановников: трусость, жадность, предательство.
«О Владыка! О Владычица соправительница! — чуть ли не хором возопили наши вельможи. – Великий Господин, Великая Госпожа — наши Сияния, так говорят рабы ваши: к ногам наших Господ, наших Сияний мы припадаем семь и семь раз, и нижайше просим позволить нам разъехаться по своим поместьям. Просим не лишать нас — «верных псов» – хозяйской милости, и не гневаться на нас — «недостойных собак». Нам нужно обдумать и потом решить, как поступить. Ведь очень скоро вести о событиях в Великом Доме достигнут подвластных нам имений, а тогда невольники и нерадивые слуги побьют старших и прогонят надсмотрщиков, и разорят всё дотла, а потом разбегутся. Нам же нужно срочно принять требуемые меры, чтобы не допустить бунтов в своих владениях и их полного разорения»,— так звучала дерзкая речь из уст нашего окружения.
«Мы никого насильно не принуждаем служить царям Севера, и если кто-то желает отправиться в подвластные ему имения, считая их собственными, и он позабыл, что есть царское, а что — своё, то мы — Владыки – не станем ему в том препятствовать! — грозно сказал мой брат и продолжил: Те из наших подданных, кто считают, что им важнее вернуться в их имения, могут оставить палату совещаний!»
