Демид Павлович, демонстрируя недюжинные выдержку и терпение, продолжил прерванный разговор:
– Родион, мне не нравится твоя безответственность! Я прошу тебя быть разборчивее и прекратить разного рода сомнительные знакомства!
В очередной раз прерывая его патетическую речь, в кармане сына громко зазвонил телефон. На этот раз квартет «На-На» разухабисто ухнул «рыбка моя». Демид Павлович сердито погрозил сыну пальцем.
– Отключи телефон! Невозможно разговаривать!
Сын воспротивился:
– Не могу, папа! Ты сам меня учил, что не отвечать на звонки невежливо! – и Родион интимно прошептал в трубку: – Слушаю тебя, рыбка моя! – выслушав высокий девичий голос, нежно проворковал: – Нет, не пойду, и не проси. Позвони как-нибудь попозже, ладно? Мне сейчас некогда.
Демид Павлович уныло покачал головой.
– Которой девице ты отказываешь за последние полчаса? То есть за время нашего разговора? Пятой?
– Вообще-то шестой. Но какая разница?
– Никакой, – все так же уныло согласился раздосадованный папочка. – Будь ты дочерью, я бы твоей популярностью только гордился. Но когда так домогаются парня, а он ломается, как ерепенистая девица, то невольно возникают разного рода подозрения.
– И зря. Тебе бы понравилось, если бы тебе на шею вешались все без разбора? Не возникло бы желания отправить их куда подальше?
– Однозначно бы возникло. Но я бы сделал это так, чтоб до них дошло, что звонить мне и обольщать не стоит. А ты воркуешь, как неисправимая кокетка. Вот они и звонят, потому что ты оставляешь им надежду.
– Обольщать, ух ты! Какие ты слова знаешь! Но грубить не могу. Воспитание не позволяет. Вот если бы ты меня личным примером вдохновлял, тогда другое дело. А то ты ведь тоже сюсюкаешь.
– Ни с кем я не сюсюкаю, я элементарно вежлив. К тому же ко мне никто не пристает!
– Потому что у тебя мама есть.
– А при чем тут мама? Она тоже никому не хамит.
– Зато она умеет так посмотреть, что порой хочется стать невидимкой. Или, может, она на тебя так никогда не смотрела?
Демид Павлович смущенно похмыкал.
– Ну, как сказать. Всяко бывало. Но я тебя позвал вот зачем…
Снова прерывая его, в руках у сына зазвонил телефон. На сей раз прозвучало томное «бесаме мучо». Не давая сыну ответить, отец выхватил у него из рук телефон и рявкнул:
– Его нет и не будет! И не звоните ему больше! – и опустил телефон в свой карман.
Родион пригорюнился.
– Папа, что ты наделал! Это была единственная, с которой можно было хоть о чем-то поговорить!
– Единственные сами не звонят! Так что не прикидывайся!
– Сами не звонят? Ты хочешь сказать, что звонить должен буду я? – Родион сделал изумленные глаза. – Но так не полагается!
– Не понял? – отец снова насторожился. – Почему это ты не можешь сам позвонить понравившейся девушке?
– Потому что я сын олигарха, папуля. Мне невместно.
– Боже, дай мне терпения! – упаднически взмолился Демид Павлович. – А то, что ты мужчина, тебе ни о чем не говорит?
– Папа, у нас равноправие. И женщины имеют те же права, что и мужчины.
– Ты хочешь сказать, что предпочитаешь, когда тебя домогаются?
– Что за выражения, папа! Я предпочитаю «ухаживают».
Телефон зазвонил снова, выдав фривольное «красотки, красотки, красотки кабаре». На сей раз Демид Павлович даже отвечать не стал, а просто отключил телефон.
– А сейчас кто звонил? Кто-то из кабаре?
– Мелко плаваешь, отец! Из московского театра оперетты, – и Родион игриво подергал ножкой.
Демид Павлович меланхолично повторил известный мотивчик, промычав: «красотки, красотки, красотки кабаре». Спохватившись, строго приказал:
– Вот что, сын, поезжай-ка ты в станицу Подлесную. Думаю поставить там перерабатывающий заводик из разных модулей. Нужно сырье; молоко главным образом, ну и мясо, овощи, фрукты. Выясни, есть ли там возможности для увеличения поголовья и урожайности. Сейчас самое время приняться за сельское хозяйство. Дотации можно получить неплохие и производство увеличить. Хоть на стороне закупать меньше будем. Но прошу тебя соблюдать конфиденциальность. Сам понимаешь, конкурентов полно. Ни к чему привлекать их внимание к нашим планам.
Родион кивнул. Он давно ожидал чего-то в этом роде. В их семье он был разведчиком, отец всегда посылал его туда, где нужно было что-то разузнать, прикинуть, проверить. Но для проформы заупрямился, исключительно для того, чтоб больше ценили:
– Что я смыслю в животноводстве? Я же не сельхозакадемию кончал.
– А я тебя не зря в станицу Подлесную отправляю. У меня там старинный приятель живет, Константин Петрович Алексеев. Он еще с моим отцом дружил. Он там председателем в свое время был, теперь на пенсии. Посоветуешься с ним, ежели что.
– Может, мне инкогнито поехать? Чтоб не привлекать излишнего внимания?
– Ну, не знаю. Константину Петровичу-то уж мозги не компостируй, обидеться может. А остальным говори, что хочешь. В общем, действуй по обстоятельствам. И отправляйся поскорее, лучше всего завтра. Телефон поменяй! Не думаю, что в нашей глубинке приветствуют парней, за которыми девицы сотнями ухлестывают.
Родион сморщил нос.
– Ладно. Но ты мне телефон отдай. Там все мои контакты, – и просительно протянул руку.
Но отец заупрямился:
– Не отдам! Вот приедешь с выполненным поручением, тогда и получишь. Новый заведи. Мой номер телефона в память запиши, ну и материн еще. Остальные тебе ни к чему. На данный момент.
Родион хотел было заспорить, но Демид Павлович развернулся и упругими шагами вышел из комнаты. Родион сердито погрозил кулаком ему вслед.
– Караул! Грабеж среди бела дня! Вот и приезжай после этого в родительский дом!
По опыту зная, что спорить с возмущенным родителем бесполезно, пошел в сад, где мать вдохновенно колдовала над своими розами.
В глаза ударило яркое летнее солнце, и он поспешно нацепил на нос большие солнечные очки. Завернув в розарий, увидел мать. На ней были мешковатые хлопковые шорты, широкая футболка и соломенная шляпка на гладко зачесанных волосах. Глаза, как и у него, смотрели на мир через черные солнечные очки.
Ответив на приветствие сына, Наталья Ивановна удовлетворенно заметила:
– Как хорошо цветут эти новые сорта! Особенно мне нравится этот, – и она указала на дивно пахнувший куст с крупными белоснежными бутонами.
