Когда стемнело, мужчина и женщина ушли, оставив мальчика одного дома. Они сказали, что скоро вернутся и чтобы он их немного подождал. Совсем-совсем немного.
Мальчик увлёкся сборкой конструктора.
Игрушечный подъёмный кран так и не был собран – в квартире потух свет. Мальчик пробовал щёлкать выключатель в коридоре, но свет не зажёгся. Нажимал на кнопку настольной лампы – не помогло. Он знал, что свет потухает тогда, когда в дом перестаёт поступать электричество, но сегодня был первый раз, когда электричество отключили в отсутствие родителей.
Он залез на кровать, которая стояла рядом с окном, и стал рассматривать ночной тёмно-синий город.
Раздался стук во входную дверь – мальчика дёрнуло от испуга. Постучали ещё раз, громче прежнего.
Он спрыгнул на пол и пошёл в коридор, но тут вспомнил, что родители запретили ему открывать дверь чужим, что бы кто ни говорил.
Стук, снова громкий. Мальчик крикнул из коридора:
– Кто там?
– А там кто? – ответил взрослый женский голос.
– Это я, а вы кто? – удивился мальчик.
– Я твоя настоящая мама, а они, те, кто ушли – не настоящие. Они только говорят так, а сами не настоящие. Я ждала, пока они уйдут, чтобы они не прогнали меня. Открой, ведь я твоя мама.
Чувствовался обман. Сердце подсказывало ребёнку, что эта женщина – обыкновенная, а не его мама.
В дверь ещё раз постучали, теперь громче и сильнее.
Мальчик испугался и убежал в свою комнату. Он спрятался под кровать, но уши не заткнул.
– Я отвезу тебя в сказочный замок, хочешь? – предложил голос. – Зачем ты спрятался?
И в дверь постучали мягче, едва слышно.
Мальчику казалось, что в густой темноте кто-то ползает.
– Это я, свет, – послышался совсем другой голос. – Пусти меня в квартиру. Иначе твои родители не найдут дорогу домой, если света не будет. Впусти меня. Если ты меня не впустишь, то проживёшь без света всю свою жизнь.
Мальчик выбрался из-под кровати и на четвереньках бесшумно подполз к приоткрытой двери своей комнаты. Непонятно было, сколько это – вся жизнь. Он подумал, что ему не нужно шуметь. Борясь со страхом, он смотрел туда, где входная дверь едва очерчивалась в темноте.
– Открой, – говорили там и стучали, – это я, квадрат. – И голос вправду был похож на голос квадрата.
Затем постучали слабо, совсем маленькой рукой.
– Я ещё меньше тебя, мне холодно и у меня нет дома. Открой, – говорили тихим голосом маленькой девочки. – Не откроешь? Если не откроешь, я погибну. Я погибаю уже, вот сейчас. Скорей открой.
И каждое слово тянуло мальчика, как магнитом, к двери.
– Это же я, я, – продолжал голос девочки, – я сильно промокла под дождём.
– Нет там дождя! – вдруг крикнул он.
– Нет, есть, – сказала девочка за входной дверью. И в это мгновение комнату ослепила молния, а за окном забарабанил сильный ливень.
– А теперь ты мне веришь? – спросила она.
Мальчик застыл на месте.
– Я – твоя будущая любовь, ты не сможешь без меня жить. Если я уйду и ты не откроешь, я не приду больше никогда, найду себе другого, – голос её был по-детски добрым.
Мальчик отвернулся. Друзья говорили, что любовь – это девчачьи игры. Этого слова он стыдился.
– Пожалуйста, – сказала девочка, и он услышал, как она заплакала.
Ноги сами шагнули к двери, но он вцепился в мамино пальто, чтобы оно не позволило ему открыть дверь. Его маленькая душа не понимала происходящего.
Сквозь шум ливня стали доноситься мерные удары колокола.
– Слышишь? – шептала девочка. В её голосе не было плача. – Это колокол отсчитывает последние мгновения. Все часы уже остановились.
Шум ливня и удары колокола внезапно пропали, мальчик замер.
– Ближе, – прозвучало за входной дверью. Голоса не было. Слово, казалось, возникло из звуков города. И снова прозвучало: – Ближе.
В дверном замке стал проворачиваться, будто со стоном, будто жалуясь, ключ.
Свет появился. Мальчик прищурил глаза от внезапного освещения. Он побежал к открывавшейся двери, с волнением предчувствуя, что сейчас войдут родители.
Я села за столик у самого окна, закинула ногу на ногу и положила на соседний стул шляпу. Шум моря вынуждал ставни не молчать и иногда отвечать поскрипыванием в знак соблюдения приличий; я старалась притвориться задумчивой, чтобы шум не стал приставать и ко мне. Подошёл половой и принял у меня заказ.
Только сейчас, только в июле и только в трактире «У морских волков» возможно отведать владычицу всех морей и океанов, рыбу рыб.
Половой весьма аккуратно поставил передо мной блюдо, не касаясь каёмки тарелки, глядя то в сторону, то поверх меня, и поспешно скрылся среди пустовавших столиков и деревянных, просоленных морским воздухом подпорок. Моя нахальность подталкивала как-нибудь уколоть его, прицепиться к мелочи или зло пошутить. Но причина не подвернулась. Это немного меня расстроило.
Сперва я попробовала лоснящуюся на свету корочку, политую соусом. Корочка хрустнула, и за специями, ущипнувшими кончик языка, стал проступать вкус соуса. Немного лимонного сока и тёртый миндаль прикрывали секрет остальных его ингредиентов. Белое мясо простого сладковатого вкуса было вовсе не жёстким, как мне представлялось, а нежным и рассыпчатым. Такой вкус был у запечённой рыбы в старой заводской столовой, где работала мама.
Косточка легко, словно только обозначив, кольнула нёбо и, не сопротивляясь, переломилась между зубами. Ничего похожего по вкусу мне на ум не приходило. Только вспомнилось, как ударило в детстве слабым разрядом от электрообогревателя.
Вытерев губы салфеткой, я оплатила счёт и надела шляпу. После трактира порт открылся вольным простором, но оставался столь же пустым и навевающим грусть-тоску.
Тяжесть упала с плеч – с меня соскоблили двадцать лет жизни, и теперь моё желание обязательно исполнится. Я прислушалась к тишине в своём теле: сердце не тревожило, привычный звон в ушах исчез. Можно спокойно закрыть глаза, глубоко вдохнуть и сделать любой шаг с уверенностью в следующем шаге.
