– Татошка, стоять! – приказали из-за стола.
Он послушно встал.
– Ай, какая умница, на косточку! – и тётя Маша бросила ему плохо обглоданную куриную косточку.
Татошка радостно поймал её на лету и тут же жадно захрустел.
– Татошка, хорошая собака! – похвалила тётя Маша.
Ирка захихикала, а потом поинтересовалась:
– А меня он будет слушаться? А ну-ка, Татошка, лежать!
Татошка тут же лёг. Ирка была в восторге.
– Молодец, Татоша! Возьми! – и она бросила ему другую косточку.
Татошка голодными глазами проследил её траекторию, подскочил и снова поймал. Ирка снова захихикала.
– Попробовал бы он не послушаться! – мрачно буркнул Коля, отрываясь от тарелки. – Э, где твоё место?!
Татошка поплотнее вдвинулся в свой угол. При этом он не переставал хрустеть косточкой и всем своим видом показывал, что рад дрессировке и готов продолжать её.
– Ну что, дядя Жора, ещё по одной? – предложил Коля.
Дядя Жора, не отрываясь от курицы, согласно кивнул и пододвинул свой стакан. Коля вытер жирную руку кухонным полотенцем, взял бутылку и налил: ему и себе. Тётя Маша недовольно покосилась на стаканы.
– Не напейтесь тут, смотрите! Вот когда всё закончится, тогда все напьёмся… Ну-ка и мне немножко плесни!
Коля опять взял бутылку и налил водки тёте Маше.
– Стоп, хватит! Куда ты мне столько льёшь?!
– Да ладно, тёть Маш, из себя целочку строить! – Коля поставил бутылку на стол.
– Я те дам, "целочку"! – усмехнулась тётя Маша и взяла стакан. – Ну, за скорейшее окончание!
Ирка, между тем, опять повернулась к Татошке.
– Татошка, сидеть! – приказала она.
Он сел, подвернув под себя ногу.
Ирка засмеялась:
– Ну как ты сел? Разве так собаки сидят? Ну-ка сядь, как нормальная собака!
Татошка сел по-собачьи.
– Ну вот, теперь молодец! – сказала Ирка и бросила ему очередную косточку.
Но на этот раз косточку он не поймал.
– Эх ты, – огорчилась Ирка. – Нет, так ты её не получишь!
Она встала, шагнула к Татошке и отобрала у него косточку. Татошка безропотно отдал. Лишь виновато и чуть обиженно поднял на неё глаза.
– Теперь заслужи, – сказала Ирка, помахивая косточкой. – Какие там ещё команды должны выполнять собаки? А, знаю! А ну-ка, голос!
Он удивлённо посмотрел на Ирку. Ирка нахмурилась.
– Так, я кому сказала: голос! Все собачки гавкать умеют, а ты, значит, нет?! А ну-ка голос!
От Иркиного хорошего расположения не осталось и следа. Она смотрела на Татошку злыми глазами.
– Голос! – закричала она.
Татошка торопливо гавкнул.
– Ещё голос! – приказала Ирка
Он загавкал.
– Ну хватит там, – сказал Коля. – Чё придумали. Заняться нечем? Не хватало ещё, чтобы сюда соседи припёрлись. Ещё подумают, что у нас здесь живодёрня.
– Не поймаешь – не получишь! – сказала Ирка и бросила Татошке косточку.
Он поймал.
– Ну ладно, так и быть, ешь, – сказала Ирка и повернулась к столу.
– Дядя Жора задумчиво посмотрел на хрустящего косточкой Татошку.
– Да, брат, запаршивел ты быстро, – сказал он. – И что же с тобой теперь делать? Только место зря занимаешь. И воняет уже от тебя. Того и гляди гадить под себя начнёшь! И насекомыми откуда-то обзавёлся… Где ты их взял, тебя же отсюда никуда не выпускают?
Татошка виновато смотрел на дядю Жору. Впору было униженно завилять хвостом.
– Ладно, сейчас решим, что с тобой делать, – сказал дядя Жора.
Потом усмехнулся и приказал:
– Место!
И Татошка поспешно взобрался на табуретку в углу.
Коля заржал, захихикала Ирка, заулыбалась тётя Маша.
– Ни хрена себе собака! – сказал Коля и взял бутылку. – Дядя Жора?
Дядя Жора кивнул.
– Может, хватит уже? – воскликнула тётя Маша.
Коля согласно кивнул и налил ей тоже. Тётя Маша махнула рукой.
– Давайте решим, что мы будем с этим делать? – дядя Жора поднял стакан и рукой со стаканом указал на угол.
– Вот и я говорю, – подхватила тётя Маша. – Это самое главное теперь. И, считай, дело сделано!.. Коль, может ты это на себя возьмёшь?
– Ага, самая умная? – возразил Коля. – Может, сама это на себя возьмёшь? Или, вон, Ирке доверим?
Ирка опять хихикнула.
– А Татошка ваш сегодня свою порцию получал? – спросил дядя Жора.
– Нет ещё, ответила тётя Маша. – Ещё ж утро!
– Налейте, – распорядился дядя Жора.
Взяли ещё один стакан, Коля налил половину.
– Лей полный! – сказал дядя Жора.
– Твою мать! Жалко же на эту собаку водку тратить!
– А что не жалко? Лучше уж водку, – возразил дядя Жора.
Коля налил стакан доверху и передал Ирке.
– На, отдай.
А потом громко сказал Татошке:
– Смотри не разлей, как в тот раз. Слышишь ты, собака? Разольёшь, тварь… – Коля показал Татошке здоровый кулак.
Татошка мелко закивал. В ожидании стакана руки у него затряслись.
– Ну, за успешный бизнес! – произнёс дядя Жора.
Все чокнулись и выпили. С Татошкой не чокались. Он в своём углу, сглотнув слюну, поднёс дрожащими руками стакан ко рту и начал жадно пить. Быстро, большими глотками, не отрываясь. Как будто его мучила жажда, а в стакане была вода. Допил до дна и протянул стакан, благодарно тряся головой. Ирка забрала стакан, и Татошка счастливо привалился спиной к стене. Мир стал поворачиваться куда-то налево и вниз и никак не мог остановиться. Только стены были надёжной опорой.
Ему стало безразлично, что происходит вокруг и о чём говорят. Сквозь блаженно замутнённое сознание до него доносились только малопонятные звуки:
– Сколько можно эту тварь водкой поить?
– Это теперь от тебя зависит.
– Ага, сейчас, от меня!
– Ну не наркоту же ему давать!
– Коль, а что ты сопротивляешься, тебе же не впервой?
– Пошла ты, крайнего из меня решила сделать?!
– Короче, надо с этим что-то решать.
– Может, его просто на улицу выставить?
– Ну да, а он там водку пить перестанет и в себя придёт…
– Короче, мокруха – дело серьёзное. Но как-то решить этот вопрос мы должны. И уже сейчас, сегодня!..
Звуки всё более путались, сливались друг с другом, всё более походили на курлыканье за окном. Грязной, давно не мытой рукой Татоша поскрёб бороду. Чёртовы блохи, кажется, тоже держали его за собаку.
Потом он закрыл лицо рукой. Ему вдруг стало себя жалко. Стало обидно, что сделали из него собаку, дрессируют его и кидают ему кости, вместо того, чтобы покормить по-человечески.
Татоша всхлипнул… Тс-с! Тихо! Нельзя! А то Коля опять подойдёт и будет спрашивать, чем он недоволен, тварь неблагодарная. И начнёт бить. Больно бить. Коля это умел. И любил. Только последнее время брезговал.
А ведь он не всегда был таким, не всегда сидел в этом углу! Была у него когда-то и другая жизнь, совсем другая. И, вроде, не так давно, а почти вся она забылась, прошла без возврата!
Татоша убрал руку от лица, откинул голову, закрыл мокрые от пьяных слёз глаза. Мир продолжал поворачиваться, но уже не так быстро.
Он попытался припомнить свою прошлую жизнь, но вместо этого вспомнил, как его били. Коля был специалистом в этом деле. Бил и давал водку. А Татоша её не любил, отказывался. И его били.
