Робос вытянул манипуляторы вдоль грудного отдела корпуса и стал вещать равнодушным голосом:
– Карл Юсуфович Петухов, шестьдесят восемь лет. Женат не был, детей нет, судимостей нет, работал проституткой в виртуальном борделе. Баллов социального рейтинга двадцать восемь тысяч пятьдесят два.
Владислав Кондратенко в который раз окинул взглядом рыхлое тело на виртокресле:
– Трудоустроен был официально?
– Да.
– В жизненной деятельности есть что-нибудь подозрительное?
– Для его социальной группы ничего, – ответил робосекретарь, – судя по данным чипа, в виртуале проводил шестнадцать-семнадцать часов. Большей частью в борделе.
– Работал сверхурочно?
– Нет, свои непосредственные обязанности выполнял в течение восьми часов, как и положено по трудовому кодексу. Ещё два часа в баре в качестве посетителя. Судя по счетам, иногда пользовался услугами своих коллег, исключительно женщин. Шесть-семь часов тратил на игры в жанре «шутер», раз в неделю посещал синематик, смотрел антикварные фильмы. В основном боевики.
– А в реальности?
– Квартиру покидал раз в полгода для диспансерного наблюдения в поликлинике номер восемьдесят четыре. Три года назад заменил сердечный клапан, два месяца назад – локтевой сустав правой руки.
– Кибер или био?
– Кибернетические импланты. На выращивание органов из стволовых клеток пытался взять кредит, но не прошёл по баллам.
– В принципе, логично. Хорошо, что с таким рейтингом хотя бы на железки хватило, – Кондратенко взглянул на потолок. – Управитель, краткое описание жизнедеятельности владельца квартиры.
Динамик над окном ответил бархатистым женским голосом:
– Раз в месяц холодильник пополнялся социальным набором продуктов, раз в неделю Карл заказывал спиртное. В девяноста трёх процентах случаев водку. Среднесуточная неподвижность составляла около шестнадцати часов. Будильник настроен на два режима: будние дни – пять тридцать, выходные – одиннадцать двадцать. В первую очередь жилец выходил на балкон, выкуривал сигарету. Затем шёл в туалетную комнату, опорожнял…
– Стоп, достаточно.
Кондратенко не собирался выслушивать столь интимные подробности – не нравилось ему лишнее упоминание о том, что управители последние четыре года контролируют все помещения в жилищах. Их полномочия расширили после референдума в две тысячи сто двадцать шестом году, «за» проголосовали восемьдесят пять процентов населения. Правда, лично ни с одним любителем круглосуточной слежки Владислав знаком не был.
– Посторонние?
– Согласно утверждённому графику раз в три дня в квартиру запускался мусорщик, раз в две недели – уборщик, раз в месяц…
– Информацию о механизмах перешли моему секретарю. Меня интересуют только люди.
– После последнего апгрейда посторонние люди данную квартиру не посещали.
– Когда тебя обновляли?
– В две тысячи сто двадцать шестом году.
В душе Влада шевельнулось что-то вроде жалости. Жил-был никому не нужный Петухов. Работал в борделе, причём в женской оболочке. О таком друзьям не рассказывают. Да и есть ли у него друзья? Может быть, только в играх, но в шутерах беседуют мало, знакомятся ещё меньше. Каждый сам за себя. Так что маловероятно, но проверить надо.
В публичных домах ужасная текучка, и если сотрудник однажды не приходит на работу, его просто заочно увольняют и заменяют кем-нибудь другим.
За четыре года ни один человек не забежал на огонёк. И если бы не управитель, забивший тревогу из-за высокой концентрации путресцина, кадаверина, сероводорода и аммиака, смерть Карла Юсуфовича Петухова заметили бы ещё очень нескоро.
Незаметный, бесполезный для общества, к шестидесяти восьми годам не накопивший баллов даже на нормальное медобслуживание мужчина, которому до пенсии оставалось всего два года. Подобные ему умирают совсем по-другому.
Ладно бы, кто-нибудь из маргинальных соседей польстился на еженедельную порцию спиртного. Или грабитель с окраины решил поживиться скудным имуществом. Но, если верить управителю, ничего не пропало.
Кто-то проник в подъезд, обманув домофон – в памяти устройства имеются лишь сведения о тех, кто здесь зарегистрирован. Пробрался в квартиру – видеокамеры ни в лифте, ни на лестничной площадке ничего подозрительного не зафиксировали. Отключил управителя – в оборудовании полностью отсутствует информация о дне убийства. Что, кстати, очень интересно. Считается, что взломать следящую жилую систему практически невозможно. Не похоже на стихийное преступление.
Как-то не вяжется с жизнью жертвы.
В жилище присутствует лишь цифровой след самого Петухова. Мужчина спокойно лежал в кресле и не сопротивлялся, когда убийца выдирал шунт из шеи. Теперь тонкий провод, оплетённый обрывками нервов и сосудов, сиротливо валяется на коленях жертвы вместо того, чтобы находиться в позвоночном столбе. А ещё преступник вырвал жертве ногти и положил их на подоконнике. Это казалось смутно знакомым, но почему – Влад не мог понять. И чувствовал беспокойство.
– Робос, сделай как можно больше снимков и активируй судебщика.
– Хорошо, Владислав Александрович, – секретарь пришёл в движение и завертел головой – камера была встроена в его правый глаз.
– Управитель, есть ли у Петухова контактное лицо?
– Нет.
– Тогда сообщи о факте смерти в муниципалитет и приступай к утилизации тела. Естественно, после того, как мой секретарь закончит.
– Нужна ли виртуальная могила?
Следователь пожал плечами:
– Отправь запрос в ближайшую церковь. Пусть они сами решают.
* * *
Влад вышел из квартиры. Юрий, участковый, стоял возле окна и курил, стряхивая пепел в баночку из-под энергетического напитка. Рядом с ним дымил субтильный мужичок в потрёпанных лосинах, старой майке, которая, судя по растянутости, давно утратила способность подстраиваться под нужный размер, и пластиковых шлёпанцах на босу ногу.
– А когда его сократили, вообще перестал выходить. Пару раз с Михалычем брали пузырь, звонили, стучали – хотели поддержать морально. Но он не отзывался. Ну и плюнули. Кто ж насильно в душу полезет? Так что я его уже лет десять не видел и не слышал. Да-а-а, жалко Юсуфыча. Отличный мужик был, ну, пока это. Того.
– А кем работал Петухов раньше? – спросил Кондратенко.
Мужичок покосился на него настороженно, аккуратно затушил окурок в банке и ответил:
– Таксистом. Пока треклятой автоматикой всех водил не заменили. Ну, я пойду, Юрий Ярополкович?
– Иди, Овсов, – кивнул участковый, – и не забывай, что ты на контроле. Если рейтинг опустится ниже трёх тысяч, квартиру конфискуем в пользу города и отправим на окраину.
– Дык я это, на работу устроился, – улыбнулся мужчина, и стало ясно, что у него отсутствует два передних зуба, – в соседнем доме было короткое замыкание, уборщики как раз в гнёздах стояли. Все погорели. В ЖЭКе сказали, средств на новых пока нет. Так что я туда, подъезды двенадцать и тринадцать мыть. Светка с первого этажа, кстати, тоже. И Михалыч из дома напротив. Обещали по триста баллов в месяц, давно такой халявы не было!
