– Сегодня встречаемся с Жоржеттой Семеновной. Это крутейшая экстрасенсша! То, что тебе нужно! – кричала Соня по телефону.
Моя лучшая подруга Соня старается мне помочь. Несмотря на многочисленные неудачи, все еще не сдается. С восемнадцати лет я падаю в обморок от смеха. Даже от намека на шутку начинает кружиться голова. Пять лет длится этот странный период – пришлось многое поменять в привычном образе жизни. Как назло, у меня обостренное чувство юмора и феноменальная способность видеть забавное и смешное почти в каждой вещи.
За столиком летнего кафе рядом с Соней восседала дама лет шестидесяти, с ровным гнездом из фиолетовых волос. Синяя губная помада в тон лака на ногтях и почти прозрачная желтая блузка, под которой колыхалась грудь двузначного размера, не внушали надежду на помощь. Ее вопрос я уже не услышала, потому что упала на руки проходившему мимо официанту. Меня усадили на пластиковое кресло, принесли воды, и я, не поднимая глаз на Жоржетту, протянула ей выписки из медкарты. Кровь, гормоны, эхограммы, заключения невролога, кардиолога и еще десяток ологов. Жоржетта Семеновна молча изучила бумажки, написала что-то на листке, взяла протянутую Соней купюру и удалилась.
– Светик, ну что же с тобой делать? Обидела женщину. – Подруга судорожно собирала справки, небрежно брошенные Жоржеттой.
– Ехать в Изумрудный город? – прочитала я указания экстрасенсши и не поверила своим глазам. – За это мы отдали столько денег?!
– Успокойся, это санаторий в Березовке. – Соня вырывала у меня листок. – Там нужно найти главврача Колхидского Н. Н. и ни в коем случае не ссылаться на Жоржетту.
Путь предстоял долгий. Маршрутка, метро, электричка и автобус. Но я была рада: хоть какие-то приключения и впечатления. Из-за моей странной болячки давно не путешествовала.
Соня ждала меня на вокзале с велосипедным шлемом в руках.
– Ну нет, я не буду это надевать! Я тогда от своего вида падать начну. Вдруг отражение увижу или просто представлю, – сопротивлялась я подруге и кружению головы.
– Надо подстраховаться, – настаивала Соня. – Мало ли что в пути может случиться!
Шлем я взяла, но надевать не стала. Убаюкивающе стучали колеса. Мелькали домики, поля, деревья, через открытые окна врывался запах трав. Мы наслаждались дорогой. На предпоследней станции в вагон вошли два нетрезвых гражданина, в спортивных штанах с вытянутыми коленками, и сразу направили свои остроносые ботинки в нашу сторону.
– Смотри, Васек, столичные штучки! – сказал первый, обдав нас хроническим перегаром.
– Какие крали! – сказал второй и подмигнул.
Мне стало жутко и смешно одновременно. Мозг посопротивлялся и уронил меня на Сонины острые коленки. Когда я пришла в себя, поезд сбавлял ход, приближаясь к нашей станции, а Соня и незнакомый молодой человек пытались поставить меня на ноги. Нетрезвых граждан рядом уже не было. Молодого человека с сильными руками и светлыми кудрями звали Сергей.
На станции мы сели в рейсовый автобус, который почти без приключений довез нас до санатория. Почти, потому что кудрявому Сергею оказалось по пути, и он всю дорогу пытался нас рассмешить. Пока, наконец, не понял, что его шутки в буквальном смысле валят меня с ног.
«Изумрудный город» состоял из трех бледно-зеленых зданий советской постройки. Они скромно спрятались среди берез и осин. После бензинового автобусного плена лесной воздух показался сладким и осязаемым, а небо высоким и бесконечно-голубым. Сергей работал техником в этом санатории. Он проводил нас до главного корпуса и обещал навестить. Мы взяли номер на два дня.
– Не отдыхать приехали, – утешала Соня то ли меня, то ли себя, разглядывая комнату.
Номер оказался ужасен: все, что могло быть облезлым, облезло, что могло быть ободранным – ободрали до нас. – Зато лес, воздух и тишина, – продолжала она, открывая окно, чтобы впустить воздух и тишину.
– И ничего смешного! – я тоже нашла большой плюс.
Сегодня Колхидский уже не работал. У нас появилась возможность рассмотреть плюсы этого места получше: погулять по лесу, подышать березовым воздухом. Вечером того же дня заглянул Сергей. Он старался не шутить, но два раза я все-таки ненадолго отключилась.
Следующим утром первым делом я отправилась к главврачу. Колхидский сильно озадачился моим вопросом. Изучая справки и выписки из медицинских карт, он постоянно поправлял старомодные очки с увеличивающими линзами, которые делали его глаза чересчур огромными, и почесывал затылок с остатками волос.
– Кто же вас ко мне отправил, милая барышня? – в третий раз спросил врач.
Я решила сказать правду:
– Жоржетта не помню отчество.
Он вскочил, замахал руками, как будто собирался взлететь. Глаза стали еще огромнее, изо рта вырвались нечленораздельные звуки и слюни. Я потеряла сознание.
Нашатырь и лед на ушибленный затылок быстро вернули меня к жизни. Колхидский тоже пришел в себя.
– Это моя бывшая жена. Она издевается надо мной, специально отправляя ко мне пациентов, которым невозможно помочь. Продолжает унижать меня и после развода, – жаловался он, капая в стакан какое-то лекарство.
– Не помог Гудвин, – я в красках описала Соне и Сергею детали встречи с врачом.
– Я, кажется, знаю, как тебе избавиться от этой напасти, – произнес Сергей, предварительно усадив меня на скамейку. – Если мы не можем победить врага, значит, его нужно возглавить!
– А подробнее? – заинтересовалась я.
– Это же очевидно. Нужно сделать юмор профессией!
– А что? Когда не избегаешь смешных моментов, а наоборот выискиваешь, записываешь, то они уже и не кажутся такими смешными, – согласилась Соня. – Тем более писать и выступать можно сидя в кресле.
Свет на несколько секунд померк.
P. S. Шесть месяцев спустя.
– Светик, ни пуха ни пера! – перекрикивая шум волн, кричала Соня в трубку. – Прости, что пропускаю твое первое стендап-выступление!
– Не переживай, придешь на второе. Свадебное путешествие важнее. Привет Сереге. Он настоящий Гудвин! Ни одного обморока за три месяца. И к черту!
