Необходимость данной антологии обусловлена целым рядом причин. Во-первых, монографий, посвященных исследованию лермонтовского шедевра не так много. Во-вторых, с научной точки зрения большая их часть не очень информативна, а подчас и попросту вторична. В целом монографии о «Демоне» не обобщают, не дают целостной картины тех наблюдений и гипотез, которые разбросаны по страницам разного рода изданий, в том числе довольно редких в наши дни раритетов (дореволюционных журналов, трудов провинциальных институтов и ВУЗов и т. д..). Причем работ, посвященных непосредственно поэме «Демон», мало. Большинство исследований анализируют всё творчество Лермонтова в целом. Поэтому публиковать их в антологии приходится в отрывках или же в сокращенном виде.
Со времени создания последних редакций «Демона», которые сам Лермонтов считал пригодными для публикации, прошло уже более 180 лет. Теперь, в отличие от современников поэта и представителей нескольких последующих поколений, никто уже не осмеливается недооценивать художественного уровня и литературно-исторического значения этого лермонтовского шедевра. По крайней мере, на словах. Но, тем не менее, поэма до сих пор вызывает слишком разноречивые суждения. Ее аллегорическая форма и религиозная – метафизическая – проблематика явным образом недооцениваются и она в целом не вызывает и малой толики того неподдельного энтузиазма, с которым современные исследователи обращаются к «Герою нашего времени». А это, конечно же, исторически несправедливо. Поэма конгениальна роману и в чем-то даже превосходит его.
Что касается методологии отбора работ, то составитель руководствовался единственным критерием, а именно: новизной содержащейся в публикациях информации. Объективность подхода к отбору обусловливалась тем, что в антологию вошли работы авторов с мнением которых составитель не согласен. Главное, чтобы в работах концепции и аргументы не выходили за пределы фактической достоверности и не отличались чрезмерной тенденциозностью.
По поводу оформления материалов антологии: великий астрофизик современности Стивен Хокинг остроумно заметил, что каждая формула, введенная в текст, сразу же на порядок уменьшает число потенциальных читателей книги. То же самое можно сказать о излюбленных филологами примечаниях и ссылках. До эпохи создания интернета и поисковых систем эти примечания и ссылки, действительно, были необходимы. В наше время, когда всякую цитату можно найти и проверить за считанные минуты, если имеется её точный текст, справочный аппарат старого образца представляется явным анахронизмом. Он стал своеобразным дресс-кодом, признаком того, что авторы вхожи в высокие научные круги и обладает соответствующими манерами и навыками. По этой причине в предлагаемой антологии мы избавились от бесчисленных ссылок и примечаний, не влияющих на понимание текста. Единственным исключением стала статья С. А. Васильева «О незамеченном библейском источнике поэмы М. Ю. Лермонтова „Демон“», столь насыщенная ссылками на источники, тексты которых в статье вообще не цитируются. Публикация данной статьи без ссылок делают её практически невменяемой. Все остальные работы мы освободили от громоздкого справочно-библиографического аппарата. Это было сделано с целью популяризации лермонтоведения, поскольку актуальность творчества Лермонтова и прежде всего поэма «Демон» для современного поколения образованных россиян практически несомненна.
Все работы, вошедшие в антологию, печатаются по их первому изданию и лишь в тех случаях, когда первоисточник оказывался недоступным, материалы публиковались по их позднейшим переизданиям и перепечаткам.
Антология предназначена для научных сотрудников и преподавателей ВУЗов и студентов филологических факультетов, для старшеклассников, изучающих творчество Лермонтова, а так же для школьных учителей, которые преподают «Демона» детям, не всегда ясно представляя себе, о чём именно идет речь в этой величайшей русской поэме. А так же, разумеется, антология предназначена для всех тех любителей поэзии Лермонтова, которым хотелось бы понимать это произведение как можно объективнее и глубже.
Г. Н. Серегин.
«Как жаль, что не напечатана другая поэма Лермонтова… Мы говорим о «Демоне». Мысль этой поэмы глубже и несравненно зрелее, чем мысль «Мцыри», и, хотя исполнение ее отзывается некоторою незрелостию, но роскошь картин, богатство поэтического одушевления, превосходные стихи, высокость мыслей, обаятельная прелесть образов ставят ее несравненно выше «Мцыри».
Статья: Стихотворения М. Лермонтова (1841).
«Я только вчера кончил переписывать его «Демона», с двух списков, с большими разницами, – и еще более вник в это детское, незрелое и колоссальное создание. Трудно найти в нем и четыре стиха сряду, которых нельзя было бы критиковать за неточность в словах и выражениях, за натянутость в образах; с этой стороны «Демон» должен уступить даже «Эдде» Баратынского; но – Боже мой! – что же перед ним все антологические стихотворения Майкова или и самого Анакреона, да еще в подлиннике?.. «Демон» сделался фактом моей жизни, я твержу его другим, твержу себе, в нем для меня – миры истин, чувств, красот. Я его столько раз читал – и слушатели были так довольны… Отдал «Демона» своего в хороший переплет. Письмо Белинского – В. П. Боткину, 17 марта 1842 г.
«Да, пафос его («Демона») … есть с «небом гордая вражда». Другими словами, отрицание духа и мировоззрения, выработанного Средними веками, или, еще другими словами – пребывающего общественного устройства. Дух анализа, сомнения и отрицания, составляющий теперь характер современного движения, есть ничто иное, как тот диавол, демон – образ, в котором религиозное чувство воплотило врагов своей непосредственности.
Письмо В. П. Боткина – В. Г. Белинскому, 4 апреля 1842 г.
«Демон» не пугал Лермонтова: он был его певцом».
В. Г. Белинский «Библиографические и журнальные известия». 1843. Журнал «Отечественные Записки».
А. Д. ГАЛАХОВ ЛЕРМОНТОВ (письмо Ф. И. БУСЛАЕВУ)
Но прежде этого остановим внимание читателя на одном замечании, важном для нашей цели. Уже в повестях и поэмах Лермонтова проявляются его личные ощущения. Вольное или невольное отношение собственной жизни к жизни созданных лиц достаточно показывает, что поэт сочувствовал им, что они ему не чужие, не только как автору, с любовью творящему образы, но и как человеку, видящему в них себя самого. Так в «посвящении» «Демона» прямо говорится, что эта поэма, хотя сюжет ее заимствован из грузинского предания, есть «простое выражение тоски, много лет тяготившей ум поэта». Рассказ написан, следовательно, с известною целью – в положении действующего лица изобразить положение рассказчика. Главное дело здесь не Демон, а судьба человека, одаренного демоническими силами. Эпиграф к «Измаилу-Бею» дает также знать о внутреннем настроении поэта, родственном или даже тождественном такому же настроению вымышленного героя: в нем Лермонтов называет свою душу «безжизненною»; вдохновение, снова на его нисшедшее, воспевает «тоску, развалину страстей». Последние слова как бы повторяются в самой повести, при описании потока, шумящего на дне пропасти. «Слыхал я этот шум, – прибавляет от себя Лермонтов, – и много будил он мыслей
