Полет из Ленинграда в Питер
РОМАН – САГА
ПРОЛОГ
ИЛЬЯ
Ночь проходила ужасно. Болела башка. Понятно, что выспаться невозможно. Утром ждёт похмелье. И уже скоро подъём флага. Надо будет выйти на продуваемый всеми ветрами плац для построения. И раствориться в этой чёрной массе шинелей и белых фуражек, как капля в море, ничем не отличимая от других.
И командир будет орать для всех одинаково: «Вы, зелень подкильная, сгниёте на железе, и сход на берег будет вам запрещен до тех пор, пока не сдадите на допуск к самоуправлению». После таких излияний отеческой заботы командира так и хочется дать пенделя под задницу электрику моего отсека Евстратову, который не желает ничего делать и смотрит на меня такими же пустыми глазами, как я смотрю на своего старпома.
Ещё совсем недавно мир вокруг меня был похож на новую смазанную винтовку. И я блестящий патрон плотно сидящий в обойме таких же юных, готовых свернуть горы, выпускников Академии, окунулся в реальность и быт военно -морского флота. И вместо крепкой стальной обоймы я оказался на ржавой калоше плавучей казармы. Ну, почему я вечный идиот в глазах командира. Я теперь всегда бесправный организм-неумеха.
Боже мой! Как далеко Ленинград с его широкими проспектами, стоящими шпалерами домами, куполами церквей и шпилями крепостей и дворцов. Где этот мир, который был так близок и понятен, в котором мне было судьбой отведено достойное место.
Вот он мир, в котором живу я: ржавые борта катеров, серая шаровая краска кораблей, черные утюги подводных лодок и вокруг бухты не тающий снег на вершинах красивых сопок Камчатки.
Боже мой, где эти чистые красивые барышни, которые воспринимали мое философствование, как откровения и распахивали свои глаза с восторгом и ожиданием необычной любви с блестящим офицером. Рутина. После завтрака раздастся команда:
«Лейтенантам и офицерам прибыть в кают кампании!». И меня будут долбать, не спрашивая моего мнения. В этом реальном мире, в котором я живу сейчас, оно никому не нужно.
ИНГА
Тревожный сон. Он часто мне снится. Он снова и снова возвращается ко мне. Я помню о нём всегда. Сон живёт у меня в мозгу. Так поселился и уютно устроился, наверное, радуется, такой маленький злобный тиран, от того что мучает меня. Иногда картинки из сна даже днём внезапно начинают скакать перед глазами, как кадры в испорченной киноплёнке. И мне никак от этого не отвязаться.
Почему мои беременности обрываются? Почему я ношу дитя всего лишь два месяца, а потом всё: finita. И начинается: жалость к себе, осознание тупости своего существования.
Кстати, беременею легко. Радость сразу заполняет все клетки, а потом приходит он, этот жуткий сон. Вижу экран телевизора, а на нём серая рябь, и шипение, сквозь которое слышится смех, противный такой с повизгиванием. Лязг-лязг по нервам. Просыпаюсь и уже знаю, что утром уеду на Скорой помощи с кровотечением. И настаёт конец радости.
Мне двадцать пять. Но как всё хмуро вокруг и никто не собирается для тебя расцветить серость красками.
Меня тошнит от муторного брака, который мне не нужен. А кому тогда нужен? Ему, постылому? Ох, какое меткое слово, в старину умели точно обозначить того, кого не любят.
Муж видит моё брезгливое выражение лица, когда я наблюдаю, как он снуёт туда-сюда по комнате, раскладывает на полках непонятные пакетики, зачем-то долго шуршит бумагами в своём портфеле, потом одевает огромные наушники и его взгляд стекленеет, он погружается в мир той музыки, которую я терпеть не могу, “Nazareth”, “Aerosmith”, ”Led Zeppelin”, ”Uria Heep”. И так изо дня в день.
Я совсем не против рока, наш ленинградский рок мне очень даже по душе. Майк Науменко со своим «Зоопарком», а Гребенщиков, а Цой. Я же бегала студенткой на улицу Рубинштейна.
Может быть, мой брак нужен моим родителям? Нет, они ничего не получают для души, видно, что радость не наполняет их сердца, глядя на замороженную дочь. Они понимают, что мне не по кайфу. Но об этом они молчат. Они лгут о моём благополучии себе и всем своим друзьям. Умеют ли мои мама и папа любить меня?
Мы с мужем бежим на пристань. Едем на речном трамвайчике на развод мостов. Загадочность Белых ночей сулит тайну. А тайна может подтолкнуть к внезапным решения
Мы идём по Фонтанке, выходим в Неву. Рядом бороздят невскую гладь ещё множество таких прогулочных посудин. Это же невероятно, в час ночи у стрелки Васильевского острова на реке пробка из прогулочных трамвайчиков. Переглядываемся, перемигиваемся с теми кто на соседних посудинах. Ведь все рядом, на расстоянии вытянутой руки. Да, капитанам наших судёнышек трудновато. Везде звучит музыка. Танцы одновременно начинаются на всех палубах. Врезаешься в толпу танцующих и сливаешься с ней. В этот самый момент Нева, холодная повелительница человеческих душ, набрасывает на тебя мистические одеяния. Сейчас всё можно: орать, сходить с ума, слушать желания своего тела. Сейчас работает только подсознание, и оно влечёт туда, где ощутишь счастье.
Трудно справится с бешеной энергетикой Белых ночей.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ( 1980г.)
В ЯЛТУ!
«ИНГА, ЭТО ЖЕ СЛУЧАЙ! НЕЧАЯННАЯ УДАЧА!»
Лето казалось бесконечным. Странно, что обычно короткое ленинградское лето растянулось, как резинка через которую в детстве прыгают девочки. И я совершаю неуклюжие ленивые прыжки из одного дня в другой.
Дни как будто бы заняты. Но на работе слишком тихо. Некуда применить мои функциональные обязанности освобождённого секретаря комсомольской организации. Звучит настороженно, вроде бы запорхали в воздухе словечки типа: ярость, нетерпимость, оголтелость. Нет, на самом деле я друг и защитник моих подопечных, учащихся ПТУ, и ещё организатор их незатейливого досуга.
Никаких собраний, где пробирают за ничтожные проступки. Моим учащимся хорошо со мной, а мне с ними. Они моя гордость. Едешь по городу, и видишь плоды их ученического труда. Вот там клумбы с узором из тюльпанов и нарциссов, а там яркие пышные кустарники. Это они создали такую красоту на своих многочисленных практиках, а сами всего этого не видят, они разъехались по своим далёким уголкам. В летние месяцы коридоры училища пусты, шаги отдаются гулко, в кабинете неуютно, холодом тянет от непрогретых стен.
А домой, ведь, не хочется. Там пасмурно и некому развеять эту хмурь. Не получилось у нас с мужем быть солнцем друг для друга.
Развлекаюсь телевизором. С утра до вечера идут передачи про нашу Олимпиаду. К сожалению, мало выдающихся спортсменов прибыло в Москву. Политика. Не всем в мире нравится наше вторжение в Афганистан. И поэтому бойкот московской Олимпиады.
А на экране упоение. Радость достижений, победы. Этим спортивным праздником мы все наслаждаемся и обсуждаем необыкновенное для нас, советских зрителей, грандиозное представление открытия Олимпиады.
