Монитор светил белым. Открытый текстовый документ под заголовком «дневник» ждал слов. Алексей сидел у пульта управления и мирно покачивался в кресле. Рядом, на втором экране, без звука, шла бесконечная лента новостей. На пяти других мониторах цифры и столбики графиков тянулись вверх, падали и снова поднимались. Гул рабочего оборудования окружал парня, но всё его внимание было направленно в дневник.
Восемь лет на орбитальной станции отразились на нём чуть сильнее чем прогнозировалось. Длинна теломер увеличилась, что прибавило ему теоретических десять лет жизни, серое вещество уменьшилось чуть больше, но к заметным изменениям это не привело. Физически он был здоров, для человека, который работает девятый год в космосе, в условиях искусственной гравитации. Алексей страдал душевно, и штатный психиатр прописал ему пить лёгкие антидепрессанты и вести дневник…
***
– В нашем положении – это нормально, – говорила ему психиатр за столом в просторном кабинете. – Все мы подвержены стрессу и тревоге из-за задержки сменщиков…
– Люди хотят домой! – восклицал взбудораженный Алексей.
– Это нормально и объяснимо, отправить сто миллионов человек замены не такая уж и простая задача. Работы ведутся, добровольцев достаточно. Скоро мы отправимся домой.
– Они говорят, если мы самовольно покинем станцию, нас арестуют, а эти кибертеррористы? Они угрожают всему миру и нам в том числе! Они говорят, что станция будет первой жертвой, принесённой для перерождения мира! – Алексея трясло от того, что психиатр, зная тоже, что и он, ведёт себя абсолютно спокойно и не хочет его понять.
– Вы смотрите слишком много новостей, Алексей, и, судя по всему, не все они объективны. О каких террористах вы говорите? Где вы услышали про аресты?
– В интернете, множество ресурсов…
– Постойте. Вы проверяете информацию? Пытаетесь её анализировать?
– Конечно…
– Нам всем хочется домой. В трудные времена нужно стараться найти позитив и сохранять оптимизм, вас же, ваша тревожность, привела к поиску совсем уж фантастической информации. Такие вещи усугубляют положение. Я настоятельно рекомендую отказаться от просмотра вообще каких-либо новостей. Вам нужно хобби… Заведите дневник. Записывайте мысли, тревоги или радости. Перенесите всё в текст. Напишите рассказ. Для вашей работы – это самое подходящее занятие. Хорошо? Я выпишу вам лекарства… Не переживайте… И меньше смотрите новостей…
***
Вести дневник… Вот уже пол часа он сидит перед белым экраном и не может начать. Мысли слиплись и разделить их оказалось не так просто. Кошмары последних нескольких дней стремились выбраться и обрести тело, но Алексей не спешил выпускать их всех разом. Нужна была структура, порядок, избавляться необходимо порционно, кусочками.
Пальцы коснулись клавиатуры. Кошмары и тревоги приготовились к высадке. Напряжение достигло пика, мысли разделились на ровные и чёткие кусочки, вот оно, сейчас, радости и печали примерят плоть из символов, из абстрактного перейдут в цифровое поле. Всё внимание было направленно во внутрь, он неосознанно тыкнул одну клавишу, вторую, третью, как раздался сигнал аварийной остановки. Пасть приёмника подавилась мусором. Снова…
Алексей спустился по лестнице к широкой ленте конвейера и квадрату приёмника. Разный бытовой мусор лежал ровными брикетами, ждал своей очереди. Красный свет аварийной лампы бил по глазам. Он подошёл к махине, посмотрел в сторону защитной маски, которую повесил рядом. Двинулся было к ней, но передумал. Пол часа назад он уже был внутри громадины, почистил. Наверное, опять грязь попала на датчик, обойдусь… недолго.
Нога поднялась на ленту, скользнула по ровным брикетам мусора. Алексей дёрнул рычаг ручного поднятия задвижки приёмника. Лампа над макушкой мигала красным. Внутри, в двух метрах от входа, на сортировочной катушке болтались ошмётки отходов. Острожным шагом он пробрался вперёд к тупику, где многоуровневое устройство распределяло утиль по классу и наматывало на бобину, отправляло в дальнейшую переработку, в пропасть за собой. Над механизмом, у крышки, располагались отслеживающие датчики. Иногда робот увлекался и раскручивал кушанье слишком сильно, отчего кусочки попадали на лазер, срабатывал триггер, и система уходила в блок. Раньше, когда станция была только построена, подобного не случалось, расчёт скорости вращения был всегда одинаков, но теперь, когда ей шёл восьмой год, такие вот ситуации стали нормой. Лёша посмотрел вверх. Два овальных сосочка залепило крупным обрывком салфетки. Парень смахнул сор, не обращая внимания на его цвет. Постоянные остановки приучили не замечать такие детали, иначе можно было добавить к уже имеющимся твёрдым кирпичикам более жидкую порцию.
Алексей вылез из приёмника, вернул задвижку обратно и поднялся на пульт. Тыкнул несколько клавиш, восстановил работу системы. Аварийная остановка отключалась только с главного компьютера, чтобы, не дай Бог, его не зажевала вечно голодная пасть. Оборудование загудело. Пасть раскрылась, конвейер заработал, брикеты поехали. Графики ожили, подпрыгнули, поползли в верх. Лёш вернулся к чистому листу… но как оказалось не совсем. Три чёрных буквы красовались на белом.
«Гав»
Он улыбнулся.
Гав… Сам не заметил, как напечатал это. Интересно, что я хотел написать? Забавно получилось… Алексей посмотрел краем глаза в сторону.
На втором мониторе бесконечная новостная лента играла картинками и лицами людей. Полностью отказаться от новостей он не смог. Тогда, для начала, он лишил их звука. Показалось это даже полезнее для мозга: пытаться понять, что происходит только по изображению.
«Гав»
Как собаки делают… Собака…
Алексей мысленно вернулся в те времена, когда ещё жил на Земле. В квартиру бабушки и дедушки, в маленький городок у границы, где был настоящий средневековый замок, речка-вонючка и курган славы, на который ещё в школе их каждый год водили почтить память погибших солдат…
Бабушка любила собак сколько он себя помнил. Когда ему было пять лет у них жили грозные и большие псы: овчарки, немецкие и кавказские, два ротвейлера. Но к его пятнадцатилетию размер пёсиков стал меньше. Старички перестали работать охранниками на стройках и школах, перешли на более безопасные виды работ. Дед вообще отказался трудиться, а бабуля ушла в гардеробщицы. Любовь к лучшим друзьям человека никуда не делась, и рабочая необходимость иметь клыкастого помощника сменилась потребностью душевной. В доме появлялись собачки поменьше: кокеры, мопсы, бульдоги и йорки.
Бульдоги…
Алексей вспомнил собаку, которую подарила ему на день рождение мама. Она не могла быть вместе с ним и родителями – работала за границей. Но подарками баловала Лёшу постоянно. И вот в его восемнадцать лет, попросила бабушку купить для него бульдога, настоящего бойцовского пса.
