– Жора, я твой язык вырву, если еще раз заверещишь мне на ухо, – рычу придурку позади меня, который дошел до отметки «казнить – нельзя помиловать».
– Ну Лен, я ж любя.
– А я тут при чем?
– Тебя любя.
– Меня «любя» не надо. Здоровье свое «любя». Я не шучу. Моя правая рука, любит сжимать до характерного хлопка, маленькие такие, – показываю пальцами, – перепелиные яички, так и знай. Ты в опасности. Точнее, они.
Ненавижу этого идиота. Постоянно пристает и делает это настолько тупо, что хочется ему преподать урок, как правильно кадрить девушку, а то чувствую, девственником помрет.
На телефон приходит сообщение от подруги, которая ждет меня в буфете.
«А ты че не на отработках?»
«У Юры была и опоздала».
«А я брата найти не могу. Опять куда-то влип. Мать истерит уже. Задолбала».
«Как будто впервые.»
«И я о том же».
– Зайцева, мы вам не мешаем? – обращается ко мне препод.
– Нет. Продолжайте, – прячу телефон в сумку и делаю вид, что записываю его последние слова.
– А может, вы вместо меня. Вам явно есть чем поделиться с нами, учитывая, что на пары не приходили и сейчас не желаете, хотя бы сделать вид, что вам интересна учеба в нашем вузе.
– Я лучше вас послушаю. Извините.
Застегиваю боковой карман с мобильным, и этот идиот снова шипит мне на ухо. Резко бью его затылком, не задумываясь, куда попаду, и на всю аудиторию проносится его крик.
Мне, конечно, больно, но я-то предупреждала.
В итоге часть пары за ним носится препод. Прикладывает к носу, из которого течет кровь платок и уводит в санблок, а все расходятся, потому что до конца занятия оставалось десять минут.
Встречаюсь с подругой, и она сразу принимается расспрашивать о том, что случилось.
– Ой да ничего. Двинула этому придурку в нос.
– Правильно. Если бы не ты, то это сделала я.
– Давай пошли на следующую отработку. А то у меня запись на половину второго, а надо еще готовиться к зачету на завтра.
– А почему мне татушку не сделаешь?
– Маленькая еще.
– А у самой руки наполовину забиты.
– Ты на бедре мою, не видела еще.
– Ну ты же не показываешь.
– Потому что рано. Не хочу портить впечатление.
– Скорей бы увидеть. Твой Кот с ума сойдет.
– Ага, на хер он пойдет. Кот-обормот. Ему теперь только на мои фотки старые дрочить придется, – злюсь, вспоминая этого дебила.
– Ого. Все, что ли?
– Ну он на выходных подкатил к Регине-вагине со второго курса и тусовал у нее.
– А ты откуда узнала?
– Она сама и сказала. Я приехала как раз к Крыловой за тетрадями лекционными, а он с голой жопой лежит посреди бутылок пива, которое они выпили. Короче, послала его, а он все названивает. Я ему сказала, что еще раз попытается, хотя бы заговорить, и мой братан поднимет трубку. Вот только этот дебил куда-то пропал.
– Ну так че, мне, когда на запись приходить?
– Никогда.
– Но это моя кожа и тело.
– Ты боли боишься.
– Я вытерплю.
– Нет.
– Тогда пойду к твоим конкурентам.
– Это к тем полу лысым амбалам на Старом мосту? Ну-ну.
– А что? Там не станут спрашивать, боюсь я или нет, и…
– Да-да, они тебя ни о чем не спросят, передавая друг другу. Думаешь, что в нашем районе единороги живут? Или в этом городе в целом? Роз, это все не шутки.
– Ой ну тебя, – отмахивается. – Будто я не знаю, что у нас тут кругом бандиты живут.
– Знать и понимать, что это реальность не одно и то же. Мне и брата хватает. Сколько раз к нам вламывались и требовали его? Мать потом валерьянкой в туалет ходила оттого, что пила ее вместо воды.
– Как заебало тут жить.
– Вот доучимся и свалим на юга.
– Скорей бы. И почему у всех закончились уже пары, а мы учимся?
– Потому что прогуливали, поэтому в середине июля сдаем сессию и отрабатываем пропущенные занятия.
– Мда, лохи, что еще сказать.
***
– Ну все, я поехала в салон. Звони, – прощаюсь с подругой и иду по аллее на дальнюю остановку.
Народа уйма. Кто-то звонит маме рассказать, что сессия завершена, другие же выгуливают собак, или детей. А я придумываю новый рисунок в голове в подарок подруге, о котором она еще не знает. Комбинирую стили и… И ощущаю словно темная фигура сзади по мою душу.
– Только не это.
Ускоряюсь и подмечаю еще кое-что. Машину. Она в потоке выделяется не только габаритами и полной тонировкой. Но еще и тем, что скользит по дороге медленно, откуда ловит громкие сигналы спешащих вечно водителей-соседей.
– Блядь, точно за мной. Гребаный Женя, как же я тебя ненавижу, сукин сын, – бормочу под нос проклятия, и мой шаг переходит в очень быстрый, свернув в сквер, а после срывается на бег.
Я люблю красиво одеваться. Но удобно – еще больше. Поэтому сегодня на мне рубашка, кеды и джинсы. Несусь по дорожкам парка, грозя попасть под колеса велосипедистов или скейтеров. Срываю полный шквал матов и благодарю каждого равнодушного козла, которому я, видите ли, помешала, убегая от бандитов.
Добегаю до угла парковой зоны универа. На остановку вообще забиваю. Решаю добежать до метро, которое буквально через дорогу. Принимаю стойку и рывком… попадаю в руки к огромному амбалу.
– Ааааа… – ору громко, чтобы слышал каждый, кому… по сути, пофиг. Люди шарахаются, останавливаются посмотреть и, я уверена, молят, чтобы не они были на моем месте. Суки.
Горилла сует свой кулак мне в рот и это не оборот речи. Он реально его мне сует затыкая, что челюсти сводит от боли, точнее, частично и, перехватив удобней под мышку, несет к той самой тачке.
Упираюсь ногами в порог открытой машины, а задницей в мужика и сопротивляюсь до последнего. Но он зачем-то резко проходится по моим ребрам пальцами, вызывая не совсем щекотку, а скорее нервный смех и расслабляю мышцы буквально на долю секунды и оказываюсь на заднем сидении тачки.
Все это время я активно срываю связки, а уже внутри голос пропадает почти до хрипа.
– Суки… твари… ненавижу вас, – выдаю презрение откровенным, дурнопахнущим, чтобы знали кто эти ублюдки на самом деле.
Но стоит этому громиле на меня посмотреть сев рядом, я тут же теряю всю силу и становлюсь еще меньше.
Сливаюсь с поверхностью сидения, однако становлюсь объектом внимания этого лба здорового.
– Что? – не выдерживаю, отвечая на его взгляд.
– Думаю, – спустя время ответил.
– Ты меня на остановке высади и думай сколько влезет.
– Не, лапа. Так не пойдет. Я тебя не для этого пригласил сюда.
– Пригласил? Ты издеваешься мужик? Ты че? – щелкаю пальцами в воздухе. – Это похищение, улавливаешь тяжесть преступления? Пригласил он, блин. Машину останови, говорю.
– Не спросишь, зачем ты мне? – с улыбкой задает вопрос, а я мысленно кулаком бью его по зубам. И в тех же мыслях они сыпятся на пол, а я смотрю на него и радуюсь, как он корчится злобно смеясь, запрокинув голову вверх.
– А какая на хрен разница? В этом районе такое означает одно – хана.
