В тот страшный день ничего не предвещало беды. Всё как обычно: повседневные дела, учёба, работа – каждому своё, и как говорится по предварительному расписанию. Единственное, лично меня беспокоило тягучее чувство тревоги. Какая-то апатия, грусть и уныние, длившееся весь день. Не понимая, откуда такое состояние, я даже заподозрил злополучные, особо рекламируемые инфаркты с инсультами. Хотя в моём-то возрасте, наверное, для них слишком рано. Но на всякий случай я попытался натянуть улыбку и повыше поднять руки. Где-то приходилось слышать, что в предынфарктном (или предынсультном?) состоянии человек эти простые действия сделать не сможет. Не знаю, но у меня получилось. Особенно легко справился с улыбкой. А вот поднять руки после школьных занятий оказалось труднее – старый я стал.
В общем, шестое чувство пришлось усыпить, и красноречиво убедить себя, что страшные болезни мне не грозят. По крайней мере, в ближайшее время. Сегодня, например.
За выполнением школьно-домашнего задания появилась упорная и очень въедливая мысль, что если бы я умер сегодня, то не пришлось бы сейчас мучиться с этими никому не нужными делами. В особенности с математическими задачками.… Ну, скажите на милость, зачем мне нужно знать все эти косинусы, синусы и логарифмы? Как они пригодятся в жизни?
За невесёлыми мыслями и нудными уроками наступил вечер. Я уже знал, что он будет не совсем обычным, но даже не представлял насколько. Дело в том, что к нам в гости обещал зайти дядя Гена. Добрый, отзывчивый и очень общительный человек. Высокий, крепкого телосложения ветеран Афганской войны и просто папин знакомый, а заодно и хороший друг семьи.
К ужину все домочадцы собрались за одним столом, накрытым в зале, как бывало в большие праздники. Видимо приход дяди Гены считали знаменательным событием, а может просто решили таким способом раскрасить унылые будни. Не знаю.
Как бы там ни было, ужин был полупраздничным, изобилующим всякими вкусностями, и я с большим аппетитом отдал должное старанием наших поваров. И когда только мама с бабушкой успели всё это приготовить? На одни лишь пироги, сколько времени и сил надо потратить.
Тем временем за столом шла неспешная беседа. В основном говорил дядя Гена, а остальные прилежно слушали. Изредка что-то вставлял отец или мама. Бабушка привычно молчала, но когда говорили новый тост, свою рюмку поднимала вместе со всеми. Правда, в отличие от мужчин никогда её не допивала, делая лишь маленький глоток. Мы с сестрой, понятное дело, тоже в разговор не лезли, а только «развесили уши». Впрочем, вру, старшей сестре разговор взрослых был не интересен. Что там творилось в её девчачьей голове мне неизвестно, но расправившись с основным блюдом, она откровенно скучала.
Её конечно можно понять. В подавляющем большинстве за столом обговаривали малоинтересные взрослые дела. Чаще всего обсуждали проблемы на работе, коллег и начальников. Потом дачно-огородные заботы и заканчивалось обычно политическими диспутами, в которых всегда сводилось к одному – недовольству нашим правительством. В более мирные застолья вспоминали отпуска и жаловались на погоду.
Сегодня обсуждалась более интересная для меня тема. Дядя Гена с великим талантом рассказчика поведал нам, как ходил на охоту и как повстречал там кабана. Не знаю как другим, но мне такие рассказы всегда интересны, хотя я искренне против бессмысленного убийства животных, будь то утка, куропатка или тот же кабан. Хотя ни тех, ни других я никогда вживую не видел, и скорее всего не увижу. (Зоопарки не в счёт!)
К сожалению, эта тема слишком быстро иссякла, и разговор незаметно перешёл на нашу своенравную погоду. И тут уж с мнением взрослых я полностью и бесповоротно согласился. Август уже перевалил за свою середину, а лето всё ещё к нам не пришло, и, судя по всему, ждать его дальше, никакого смысла нет. В июне, правда, было несколько по-настоящему жарких летних дней, но слишком мало, зато июль не смог выдать даже столько: весь месяц лил дождь, и было до безобразия холодно. Похоже, остаётся уповать на сентябрь, но этот своевольный месяц вряд ли сможет порадовать, раз уж июль не справился.
Я просидел за столом немногим дольше сестры, которая смоталась в свою комнату при первой возможности, дабы потрындеть по телефону или полистать глупые журналы. А возможно заняться сразу двумя занятиями одновременно. Опять усилилось это томящее чувство беды в груди, и я незаметно ушёл в комнату родителей. Не включая свет, я уселся у окна и стал смотреть вдаль. Не знаю почему, но смотреть на улицу в ночное время мне нравилось куда больше, чем при свете дня. В это время суток всё становится другим, необычным, загадочным. А если ещё небо не затянуто облаками, то можно любоваться светом мерцающих звёзд, таких близких и таких невообразимо далёких. Да и уличные огни от фонарей, домов, витрин и проезжающих автомобилей делают мир вокруг каким-то не таким. Пусть не волшебным, не сказочным, но точно не реальным.
