К повешенному Чарли Дьявол обратился:
"Ну как, теперь ты рад?"
Но Чарли лишь молился,
"Что натворил я? Вот дурак!"
И слез пролился град.
Душой свободным он не стал.
Пропал и возвратился.
***
Он часто говорил: "Устал",
И вот себя убить решился.
Для этого он выбрал лучший день – субботу.
(Как раз за день до дня рождения.)
И вот он умер. Пред ним ворота.
Читает. На одних табличка "Рай",
А ну других "Тебе сюда!".
Он двери Рая на себя,
А там: прекрасный май.
Цветут сады, и реки водопадом
Спускаются на поле из цветов,
Там много молодых, и пахнет ладан,
Ковер лежит у ног из облаков.
Животные, которых он не видел,
Деревья небывалой красоты.
И люди улыбаются…
Хотел он было подойти,
Но дверь закрылась.
– Вам не сюда,
Прошу за мной пройти.
И Чарли, с перепугу, пошатнулся:
– Как не сюда? Написано ведь «Рай»
Но незнакомец только улыбнулся.
– Пройдемте в Ад, скажите всем ‘Прощай’.
Хотел бы Чарли что-то возразить,
Но рот закрыт, зашит.
Вдруг чувствует он жар,
А это пол под ним горит.
Он хочет закричать,
Но не кричит.
Он чувствует, как сбоку стало жарко,
И по спине почувствовал удары.
То плетка, то стальная палка,
Его безжалостно хлыстала.
И больше не стерпеть, но это лишь начало.
Туман в глазах его, от дыма плохо.
На легких чувствует осадок сажи,
«Теперь же ты поймешь, что думать надо дважды!»
«У каждого своя дорога»
Так продолжалось много лет,
Но муки прекратились на мгновенье…
Послышались шаги,
Зашел тот самый Незнакомец
– С днем рождения!
– Как с днем рождения? Прошел лишь день?
– Прошло часов 15 с того времени,
Тебе еще тут находиться 40 лет.
– Прошу! Прости меня! Я больше не могу…
– Ты и тогда не мог, поэтому убился.
Ты ж знал, на что идешь. И в Бога верил
И молился…
Ты – жалкий трус! Самоубийца.
Ты знаешь, сколько в мире бед?
И сколько в нем живет несчастных? Ты не стерпел,
Ты посчитал, что жизнь твоя ужасна.
– Я понял все…
– Да поздно! Всё!
Ушел. Закрылась дверь.
И снова вспыхнул Ад.
И снова дикий зверь,
Который чертом называется в народе,
На Чарли ужасы и страхи всё наводит,
Он уж своей работе рад.
– Ну и дурак же ты -
Сказал ему чертенок.
– Есть люди без семьи,
А кто-то умер, пока был еще ребенок.
А у тебя же было все:
Родные и друзья,
Была, почти, жена,
работа.
Ты не отказывал себе и в отдыхе.
Но не хватило смелости,
А сильный, с виду, вроде бы.
– Я каюсь!
– Поздно!
И муки продолжались,
И слышно было его голос.
– Каюсь! Каюсь! Каюсь!
Прошло, по меркам Чарли, тыща лет.
Звонок звенит…
И голос чей-то близкий и знакомый
Так нежно говорит: "Обед".
Заходит первая его любовь.
И у нее в руках горячий суп и плов.
Не верит Чарли взгляду своему,
Бежит он к ней, берет еду,
Ее целует, обнимает,
И только через время понимает,
Что это все мираж,
Что он в Аду!
– Прости меня, о Боже,
Я так больше не могу! -
И превратилась его первая любовь
В того же Незнакомца:
– Ты постарел, прошло всего три Солнца.
– Как три? Всего три дня?
Но как же? Готов поклясться, тысячи прошли.
– Ты не клянись и ерунду не говори.
Коль сам решил себя убить,
Тогда гори.
– О Дьявол, подожди…
– Что ты сказал? И как меня назвал?
С чего вообще ты взял, что Дьявол я? Я – лишь его слуга.
Запомни, Дьявол ходит поприличней,
Он носит брюки и костюм отличный.
– Но как тогда?
Прошу, освободи.
Облегчи эти муки, дни мои.
– Ты подожди, ведь это только пытки.
Пройдет полгода и тогда молиться будешь,
Чтоб я вернул мученья эти,
Ну, по крайней мере, сделаешь попытку. -
И дверь захлопнулась, и Чарли закричал:
– За что же, Боже? Я ж не знал!
***
В аду был большой чан,
И в нем варились мелкие воришки,
И те, кто не читал ни разу книжки.
Их было много слишком.
Вокруг большого чана
Стояли с язвами на языках
Кто лгали,
Кто были скверные в своих словах.
Кто мусорил и гадил…
У всех в глазах был стыд и страх.
– О, если бы мы раньше знали -
Кричали те, кто сквернословил правду.
Три месяца в аду прошли.
Седая голова, морщины,
Рубцы и ссадины одни, и все гниет,
Не заживает,
Сочится кровью,
Демон солью посыпает.
А Чарли лишь кричит: " Прости! Прости…"
Но нет ему прощения.
А черт лишь получает наслаждение.
– Мне слишком надоели твои стоны,
Не верю я, что тебе больно.
Довольно!
Ну все, ты виноват теперь уж сам. -
И черт прижал иголку
К Чарлиным устам.
– За маму шов, за папу…
– За что? Прошу! Не надо!
Господи, спаси! -
Послышались шаги…
– С него уже довольно, он осознал свои грехи.
Пойдем со мной. -
Сказал какой-то маленький старик.
Он ростом вышел невысоким,
И с белой бородой,
А взгляд его, какой глубокий.
Носил он брючные штаны,
Подтяжки и усы.
Привел его он в комнату и усадил на стул.
– Жди тут, а я сейчас приду.
Ушел…
А в комнате стоит один лишь стул и стол,
Покрыты стены белым мраком,
Усеян пол из сажи, будто булка с маком,
Изогнут потолок и смердный стоит запах.
Он вроде на свободе,
А вроде, как добыча, в лапах.
Нет окон, и пропала дверь.
Прошло пять дней.
А Чарли ждал,
Сидел на стуле,
По комнате блуждал,
Томился всюду.
"Ау, старик, ты где?"
Но только тишина…
"Ну, ничего, хотя бы целая душа,
Нет пыток, о, спасибо. Боже,
Осталось подождать чуток, не сложно".
Для Чарли уже десять лет прошло,
Он бил по стенам и кричал все время,
И сам себя терзал, зубами грыз по венам,
Но не умирал.
Открылась дверь. За ней
Стоял его отец, а рядом мать
(Единственные люди в мире, кого он не хотел бросать и огорчать)
– Сынок, тебя пришли мы забирать.
– О мама. – Чарли зарыдал и на колени встал.
Глаза извел на воду,
Он их любил, и понял, что скучал
Без них все эти годы.
– Прости меня, прошу, прости! Я трусом был,
Но, если бы тогда все знал,
Не сделал б глупости! -
Он мать с отцом обнял.
Почувствовал тепло их тел,
И понял, что находится в Раю.
– Ты извини меня, но кайф твой обломлю.
И Чарли отскочил обратно к стенке.
Пред ним стоял тот самый Незнакомец,
Он плащ надел и кепку.
– Подлец ты мелкий, ты думал, что все прощено тебе?
Но это только… салом по губе.
– Куда ты дел моих родителей?
– Ты в них нашел своих спасителей?
А я и есть твои отец и мать,
Я лучший друг, и, если так сказать,
Я был с тобой всю жизнь,
И утешал тебя, любой каприз.
А помнишь, как однажды ты подумал,
Что лучше – делать или думать?
Тебе ответил в образе отца,
Что лучше делать, так спокойнее душа.
И ты добился много с той поры,
Я был с тобой всегда.
– Но как же я погиб?
– У каждого есть выбор жить.
Но сдался ты.
Теперь на муки адские все дни твои
