Звонок раздался 07:07. Нет, он не разбудил нас. Муж собирался на работу. Потом он сказал, что проснулся намного раньше и не мог уснуть. Думаю, что мой сон прервался в 7 утра. Мы до сих пор просыпаемся к этому времени.
Это был вторник, 14 декабря 2021 года.
– Это ….. реанимация. Светлана Александровна? К сожалению, у Владислава случился…. Ваш сын умер…
Я пропустила половину слов. Врач говорил невнятно, прожевывая слова.
– Так нужно сделать реанимационные действия.
– Мы делали три раза.
Я что-то начала мямлить невнятное, не понимая, что именно мне сказали. Сейчас мне кажется, я продолжала ей говорить, что это не он. Это какая-то ошибка. Это не может быть он.
Тогда врач прокричала еще раз:
– Он умер. Позовите мужа.
Егор уже подошел ко мне, понимая, что он может услышать и ушел с трубкой в другую комнату.
Все, что я теперь могла, – это кричать, пытаясь сорвать связки:
– Это не он. Это не может быть правдой. Это не он.
Крик. Только крик. Слезы и крик. Потом пустота. Ты включаешь телевизор, выключаешь звук и смотришь молчаливые кадры.
Мы заболели Ковидом за 2 месяца до этого. Сначала неважно себя почувствовал муж. Я пошла с ним за компанию в пятницу 22 октября в поликлинику, чтобы сделать тест ПЦР. Если утром в этот день у меня была температура 37,1, то к вечеру я уже слегла с 38,0. В субботу у мужа пришли результаты с положительный тестом на ковид, у меня они были отрицательные. Нам никто не позвонил из Ковид-центра ни в субботу, ни в воскресенье. Тогда мы сами обратились в поликлинику, чтобы к нам пришел врач.
Днем совершенно буднично состоялся визит двух молодых ребят, которые прослушали легкие мужа, услышав хрипы. Дали направление в КТ-центр, пачки лекарств – Апривир, тромборазжижающее, инструкцию, как все это пить. Я со своим отрицательным тестом никакого интереса для них не представляла. Но, тем не менее, мне назначили повторный тест. И к среде мы уже были оба признаны ковидными больными, с поражением легких у мужа до 25%, а у меня – 15—20%, но с превральным выпотом.
Мужа немного потрясло с температурой 38,8 три дня, моя температура поднималась все выше 2 раза в день. В 3—4 ночи 3—4 дня. В пятницу был побит рекорд в 39,2. Но попытки вызвать скорую оказались тщетны. «Мы просто точно также будем сбивать температуру, и больше ничего. Если не станет лучше, наберите нам через час». В воскресенье утром мы очередной раз мне сбили 39,2. Я вымыла голову, сделала попытку лечь в кровать и начала задыхаться. Ты открываешь рот и пытаешься дышать, но воздух просто не проходит внутрь. Ты дышишь чаще, но ничего не происходит. Ложишься на живот, и да, становится чуть легче.
Скорая приехала очень быстро, но по их протоколу зачем-то нужно снять ЭКГ. Тебя переворачивают на спину, ты рыдаешь от того, что тебе страшно снова начать задыхаться. Твои ощущения похожи на бред: ты в каком-то колодце пытаешься выбраться к свету. Причем отчаянно размахиваешь, как тебе кажется, руками, плывя по воздуху. Потом этот бред повторится в день смерти сына…
Врач принимает тебя за истеричную женщину с тюрбаном на мокрых волосах. С 15—20% поражения (КТ-1) занимать койко-место в больнице бессмысленно, поэтому он требует от тебя слов, что ты настаиваешь на госпитализации.
Временный госпиталь в Сокольниках – это бывший выставочный павильон. Открытые пространства. Каждый пациент со своим проявлением коронавируса. Кто-то надрывно кашляет, кто-то просто лежит, спокойно принимая капельницы. Лечат по той же схеме, что и домашних пациентов, но добавляют капельницу Дексаметозона. Мне быстро сбивают снова поднявшуюся температуру 39,2, а утром я превращаюсь в жабу. Хотелось бы написать русалку, но мой внешний вид на тот момент этого совсем не позволяет. Жаба, которую выбросило на берег, и теперь она хватает воздух ртом, чтобы хоть как-то насытить себя кислородом. Но пока я еще могу ходить. Мне нужно только немного посидеть, чтобы продышаться и успокоить присоединившуюся в каждый из моментов смены положения моего тела тахикардии. Сатурация 88. Но поход в туалет, который, как назло, находится в конце павильона, доводит ее до 82. На меня накладывают лежачий арест, запрещая ходить. Единственное, я настаиваю, чтобы вместо утки меня санитары возили в коляске. Следующие 4 дня ты чувствуешь себя полуживой. Трудно без приступа удушья подняться из прон-позиции (лежа на животе) даже на локти. Кто-то из медперсонала засек время, 12 минут уходит на то, чтобы задышать так, чтобы твоя грудная клетка не ходила ходуном. Ты просишь успокоительное, потому что твои силы, нет, не физические, а моральные, находятся на пределе. Ты плачешь, молишься, пишешь в соцсети посты, чтобы прочитать слова поддержки знакомых и незнакомых людей. Но уже вскоре ты возвращаешься к нормальному существованию: можешь дойти из кабинки туалета к умывальникам – и это уже подвиг. Потом отказываешься от того, чтобы тебя отвозили в туалет. В общем, за неделю врачи тебя поднимают на ноги.
4 ноября Влад написал, что он тоже, кажется, заболел. Ты возвращаешься домой 6 ноября, в воскресенье, как раз к приходу вызванного на дом врача. Как на зло его тест ПЦР не приходит на следующий же день, как было у нас. Но его температурные рекорды – 39,5 – не берет парацетомол. Несмотря на то, что муж начинает давать ему все препараты по схеме раньше вызова врача, температура держится. В понедельник 7 ноября, сбив высокую температуру, Владу приходится самому идти в КТ-центр, потому что ПЦР-тест не готов, а только ковид-положительным больным можно вызвать скорую, которая повезет его на КТ. Через два часа он также сам возвращается домой с КТ 15—20% и новым пакетом лекарств, потому что, дав согласие на домашнее лечение, пациент сам же и добирается домой, не важно – пешком, в такси или общественным транспортом. Протокол же!
Вторник, 8 ноября. Ты обтираешь его пузико водкой, снова пытаясь сбить 39,5.
– Какой же ты горячий, сын.
Его второй день рвет. Скорее всего лекарство даже не долетает до желудка. Сатурация 90. Тебя пугают его посиневшие ногти на руках. Он бодрится, но тебе страшно смотреть эти цифры на термометре.
Позже он пришлет тебе книгу, которую написал летом 2021 года.
– Это из старого. Прочти, но так, чтобы с критикой.
И ты поймешь, как много из этой книги оказалось пророческим.
