Появление этой книги стало возможным благодаря помощи самых разных людей и институций, поэтому для меня важно выразить глубокую и искреннюю признательность друзьям и коллегам, сопровождавшим меня на пути к этой цели.
Я искренне благодарна тем, кто содействовал мне в поиске источников, сохранившихся в архивах, библиотеках и музеях Москвы, Петербурга, Смоленска, Пскова, Варшавы, Кракова, Парижа и Хельсинки, – Алексею Васильеву, Марии Долговой, Марии Ивановой, Федору Мелентьеву и Олегу Чистякову. Я хотела бы также упомянуть Диану Андрееву и Елену Говорину, помогавших мне с разбором разных текстов, и Полину Левину, которая перевела для Приложений к книге несколько речей Александра I и Николая I, адресованных польскому сейму. Я признательна польским коллегам Ежи Гутковскому и Збигневу Тухольскому, которые щедро поделились со мной своими материалами и архивными находками. Работа в Польше оказалась по-настоящему плодотворной и благодаря Эльжбете Ковальчик, много помогавшей мне, особенно в Музее Войска польского.
Особую признательность я хотела бы выразить моим помощницам в Москве и Варшаве – Наталии Бересневой и Агате Гач. Агата смогла найти для меня немало ценных материалов в архивах и библиотеках Варшавы, а Наталия приложила очень много усилий для того, чтобы тест книги обрел выверенный и литературно правильный вид.
Многие соображения, изложенные в книге, возникли в результате дискуссии с коллегами, изучающими историю России периода Московского царства и Российской империи. Большое значение для выстраивания логики моих рассуждений имели обсуждения текущих выводов работы на семинарах в Университете Иллинойса в Чикаго, Индианском, Йельском, Варшавском и Хельсинкском университетах, Германском историческом институте в Москве, Высшей школе экономики и Институте славяноведения РАН. Я хочу выразить признательность всем, кто принимал участие в этих дискуссиях, особенно Сергею Антонову, Еве Берар, Эдите Бояновской, Хенрику Глембоцкому, Ольге Каштановой, Падрику Кенни, Никосу Криссидису, Владиславу Ржеуцкому, Татьяне Сабуровой, Денису Сдвижкову, Екатерине Скворцовой, Барбаре Скиннер, Кили Стаутер-Холстед, Наталье Филатовой и Ольге Хавановой. Я также благодарна за ценные замечания Полу Верту и Вилларду Сандерленду, которые прочли и обсудили со мной отдельные главы книги.
Я бы хотела поблагодарить Марину Могильнер и Илью Герасимова, много помогавших мне во время моего пребывания в Чикаго в 2017–2018 гг. Комментарии Марины и Ильи и возможность представить самый первый драфт работы на семинаре в Университете Иллинойса в Чикаго, без сомнения, стали для меня поворотным моментом в понимании того, как именно следует развивать проект книги.
С большой признательностью я вспоминаю разговоры с Иеронимом Гралей, обратившим мое внимание на символическую составляющую пространства Варшавы и значение, которое имела для Польши присяга, принесенная царем Василием Шуйским Сигизмунду III. Это заставило меня сформулировать новый круг вопросов, вернуться к своим источникам и рассмотреть позицию российских императоров в отношении формирования в Царстве Польском альтернативной (по отношению к русской) памяти о событиях начала XVII, а равным образом и начала XIX в.
Благодарю за советы моих рецензентов Ричарда Уортмана и Пола Бушковича. Я была очень рада, когда Ричард и Пол согласились прочесть только что написанную книгу и высказать свои соображения. Эти отзывы дали мне возможность уточнить некоторые аспекты и позиции и, главное, позволили обрести уверенность в состоятельности итогового результата многолетней работы. Обсуждение текста с Ричардом и Полом стало для меня и глубоко личным переживанием – ведь эта книга была во многом вдохновлена «Сценариями власти» Ричарда Уортмана, которого я считаю своим учителем и другом, а книги Пола Бушковича я всегда полагала примером эталонной исследовательской работы.
Названием этой книги я обязана Дженнике Бейнс из «Индиана Юниверсити Пресс». Во время обсуждения проспекта будущей книги Дженника предложила мне использовать яркий и одновременно очень точный заголовок – «Последний польский король». «Попадание» было настолько точным, что другие варианты заголовка я больше не рассматривала.
Для меня также очень важно выразить признательность Фонду Михаила Прохорова, Центру польско-российского диалога и согласия и Программе «Научный фонд Национального исследовательского университета „Высшая школа экономики“», без поддержки которых я не смогла бы провести широкие архивные разыскания и представить результаты своей работы на самых разных международных площадках.
И, наконец, я хотела бы поблагодарить Ирину Прохорову, ставшую одним из моих первых читателей и одобрившую публикацию книги в издательстве «Новое литературное обозрение». Издать свою работу в серии «Historia Rossica» было моей давней мечтой.
Эта книга была бы невозможна без интеллектуального участия и душевной щедрости моего мужа Сергея Пантеева, который прошел со мной весь путь от появления первого замысла до публикации итогового текста работы. Его потрясающие яркие и глубокие идеи, острые критические замечания и упорное стремление к успеху давали мне возможность для развития и силы идти вперед. Без поддержки Сергея моя жизнь и научная карьера были бы совершенно иными. Ему я посвящаю эту книгу.
В мае 1830 г. Адриан Моисеевич Грибовский, некогда статс-секретарь императрицы Екатерины Великой, человек, давно отошедший от дел и политики, занимавшийся тяжбами и предававшийся воспоминаниям о днях минувших, записал в своем дневнике: «В газетах напечатана речь Царя Польского представителям того царства, при открытии заседаний сейма. Странно видеть Государя самодержавного, обладающего 50-ю миллионами народов на третьей части полушария, говорящего конституционным языком и представляющего власть свою ограниченною перед горстью народа, всегда России враждебного, в то время, когда в сей последней указ, не только им подписанный, но от его имени объявленный, решает, без малейших обрядов и форм, жизнь и участь, и высших, и низших сословий, и где за малейшее против правления замечание со стороны частного человека может он ужасно пострадать»[1].
Адриан Моисеевич жил в Москве, которая всего 18 лет назад была сожжена войсками Наполеона, в составе которых было более сотни тысяч поляков[2]. Бывший статс-секретарь не мог постичь сути произошедшего: зачем Николаю I потребовалось выступать на открытии польского сейма, зачем всевластный российский император умалял свое достоинство перед, в формулировке Грибовского, всегдашними врагами. Ведь каждое Рождество было днем победы в войне против наполеоновского нашествия, а на Красной площади уже больше десятилетия стоял памятник Минину и Пожарскому. Он не мог уразуметь, почему Николай I полагает правильным говорить «конституционным языком» с поляками, тогда как для остальной России главным средством в его арсенале был произвол. Екатерининский вельможа не мог взять в толк суть происходящего или, что также вероятно, не решался высказать свое мнение – в конце концов, свои дневники он вел не только «для себя и своих». В любом случае он четко зафиксировал противоречие между Николаем – Самодержавным Государем и Николаем – Царем Польским и нашел для объяснения этого явления емкое, а главное, безопасное слово – «странно».
