Холодная немая луна, блеклым светом ложится на землю. Она скользит по небу словно изогнутый стальной клинок сырой закалки. Ветер, легкий, но жутко ледяной. Он пробирается под одежды. Карабкается своими цепкими длинными пальцами по могучим телам воинов, пытается схватить за горло. Эта ночь наполнена яростью, тишиной и хороводом стрел, что совсем недавно кружил у берега реки. Небольшой костер, искры которого танцуют в воздухе, падая на длинные бороды мужчин, трещит от сухих палок. На углях стоит старый железный котелок, в нем уже закипает вода. Один из воинов наклоняется и бросает в нее горсть сухих трав. Он размешивает травы в воде тонким прутиком ивняка и руки выдают легкое волнение. Крепкая мужская ладонь слабо держит… Трясется… И эта дрожь пробегает дальше по телу, заставляя мужчину скрывать нахлынувшие ощущения. Воин бросает в сторону прутик и нервно потирает руки.
– Похолодало то, мужики! Резко как! Не заметили? – он окидывает взглядом сидящих рядом мужчин. Они молчат. Кто-то поднял на него глаза, посмотрев пристально и тяжело. И снова молчание. Ожидание. Здесь у костра, на берегу реки, пять мужчин. Пять сильных наемников с густыми бородами и могучими плечами. Еще несколько часов назад их было не менее двадцати, но кровавая битва с врагами в десяти шагах отсюда, унесла жизни славных воинов. Победа… Горька на вкус. Как полынь. Даже Живко, этот вечно энергичный и веселый парнишка, что всегда выходит из битв живым и невредимым, лежит сейчас там… У реки… Вражина проклятый успел вонзить ему в спину острый холодный клинок. С застывшим на лице безумием, полным боли и отчаяния, Живко еще минут десять колотился в конвульсиях на земле, прежде, чем смерть схватила его за глотку. Мужчина снова хватает ветку ивняка и помешивает травы в воде. Отвар уже потемнел… Насыщенный… Легкий аромат летних трав разносится по берегу реки. Воины двигаются ближе к костру и каждый тяжело всматривается в горящие угли, не видя их.
– Похолодало… Да. – один из воинов поднял глаза на мужчину, что варит отвар и пристально посмотрел на него. Его русые волосы спутались. Длинная борода, широкая и уже чуть седая, скрывает эмоции на губах. Кроет дрожь, страх и понимание, что они здесь одни. Ждут смерти.
– Как тебя зовут, Друже? – ясные глаза становятся больше, воин чуть вытягивается и кивает мужчине.
– Я Ладислав! Сам буду далече отсюда. А тебя как? – мужчина явно оживился, он снова убрал в сторону прут ивняка и чуть отодвинулся от костра, жаркое пламя, которого, хлещет горящими языками огня от легкого беспорядочного ветерка.
– Ширяй я. Так меня когда-то назвал мой отец. Я смотрю в живых остались все, кого я не ведаю по именам? Мы все наемники и наше дело простое, получать свой хлеб за потерю друзей в бою. Жить, зная, что в любой момент мы можем пасть в битве порубленные на части топорами врагов. Так давайте же, Други, быть может нам не судьба уже более вернуться домой! Будем сегодня братьями кровными! – воин уже изрядно вдохновился и даже смог разрядить общее ощущение тревоги. Он встал на ноги и продолжил: – Пусть враг, что скоро подойдет сюда, ляжет под натиском наших стальных мечей! С нами Боги и наши Отцы! Ладислав, давай отвар! Выпьем горьких трав за судьбинушку!
Ладислав тоже встал на ноги, подняв с углей котелок с отваром. Другой наемник встал следом, после поднялись и все остальные. Пять мужчин. Пять славных воинов. Ладислав поднес котелок к губам, очень горячо, но пусть… Он сделал небольшой глоток и вытер с бороды остатки рукавом. Рядом стоящий мужчина протянул руки и взял отвар.
– Меня зовут Хорив! Буду братом для вас, так и вы будьте братьями мне! – с этими словами он тоже наклонился и сделал глоток отвара. Вкусно. Но очень горько. Хорив передал котелок следующему мужчине. Совсем молодой, мальчишка еще, борода клоками.
– Ну же! Держи! – пусть мальчишка, но уже мужчина. Он бился как молния во время грозы, шел на врагов как ладья в открытом море и жил вопреки здравому смыслу. Воины, что были гораздо крупнее и сильнее его, падали порубленный на части. А он жил. Жил и сражался.
– Я Третьяк. Третий в семье сын и младший из всех вас. Буду братом! – и сделав глоток отвара, мужчина осторожно передал котелок четвертому мужчине. Этот воин из варягов, вот уже как два лета служит наемником на князя.
– А я Варяг.
– Так и зовут? Варяг? – переспросил Ладислав.
– Варяг. – повторил мужчина и осторожно, стараясь не обжечься, сделал глоток отвара. – Держи! – обратился он к Ширяю, передавая ему котелок. – Буду братом! По крови!
– Братья мои! Я пью за каждого из вас и за тех, кто уже не вернется к нам! – Ширяй сделал несколько глотков отвара и поставил котелок обратно на красные угли.
Все мужчины молча сели на сухую траву и подвинулись ближе к костру. Снова молчание. Только треск горящих углей нарушает ночную тишину. У Варяга на коленях лежит топор. Другие наемники положили возле себя свои мечи. Готовые в любой момент ринуться в бой, но сейчас… В этот момент… Совершенно не готовые умирать. Кто знает! В любую минуту из темноты может снова закружиться хоровод из вражьих стрел или с яростными криками на них могут напасть недруги. Десять. Сотня. Или даже тысяча. Если бы они знали, на что их посылает князь, то ни за что не взяли бы серебро из его рук.
Ночь стала медленно разбавляться полумраком, после и вовсе солнечные лучи скользнули по темноте, озарив собою все вокруг. Эта осень чудесна и страшна. Наемники не спали всю ночь, их дело следить за переправой у реки. Говорят, деревни жгут одну за другой лютые враги, вот и к этой деревеньке, что лежит вблизи Углича подходит враг. Сегодня ночью неизвестные пустили в наемников хоровод стрел с того берега реки, а пока те пытались разглядеть в темноте, что произошло, не меньше тридцати мужчин переправились по воде и с криками набросились на них. Развязавшийся бой унес жизни не только врагов, но и большого количества наемников. Да, что там… В живых осталось только пятеро. Лучники с того берега увидев, что подход к деревне охраняется, по всему видимо ушли за подмогой. Князь Роман щедро заплатил наемникам серебром чистым, за охрану переправы, но не сказал, что отсюда планируют зайти на столько много врагов. А где дружина князя? Ясное дело, в Угличе за крепостью стоит.
– Утро уже. Не хочу брать серебра! Вы как знаете, а я ухожу! – Варяг тяжело поднялся на ноги и качаясь от недосыпания и жуткой усталости, медленно поплелся по направлению к деревеньке.
