Дорогие друзья! Ко мне поступают вопросы, я читаю многочисленные комментарии касательно возраста Кати Петровской – любимой мной и вами героини моих романов. Некоторые читатели пытаются его вычислить, их отчего-то крайне беспокоит, почему это Катя не стареет, не меняется с возрастом.
Дело в том, дорогие мои друзья, что магия и сила авторского замысла позволяют сделать в книгах то, что в реальной жизни кажется невозможным. Например – подарить любимому герою вечную молодость и способность не меняться с течением времени. Книги – это литература, и там вроде бы все как в жизни, но не совсем. В романах свой собственный счет времени, отличный от нашего с вами.
Катя всегда будет молодой, прекрасной, желанной и любимой. Она НИКОГДА не состарится. Она навсегда останется тридцатипятилетней и будет существовать в этом возрасте и в этом образе и в будущем. Это мое авторское право и желание. Так что вам, дорогие мои читатели, придется это принять как должное.
Я не пишу сериал из жизни Кати. Каждый роман – это самостоятельная история, отдельное расследование. Да, в чем-то они порой связаны – воспоминаниями и общими героями. Но это всегда рассказ о новых событиях, свидетелем и участницей которых становится Катя. В реальности моих романов, в ее собственном мире и время течет по-другому. Воспринимайте каждую встречу с Катей как свидание со старым другом, которого не видели неделю, месяц, полгода. А здесь, в нашем с вами мире, могло пройти уже и пять, и десять лет. Это ли не волшебство литературы? Это ли не исполнение самого заветного нашего желания – не стареть?
Мой новый роман посвящен памяти Вальтера Бухгольца, который присутствовал в моей жизни, а перед вами, дорогие читатели, во многих моих книгах появлялся в образах сразу двух любимых персонажей – Вадима Кравченко «Драгоценного» – мужа Кати и майора Никиты Колосова. Он остается единственным прототипом этих героев. В жизни он был этнический немец, двуязычный с детства, сначала он служил в правоохранительных органах, а потом стал бодигардом-телохранителем. Он был спутником моей жизни и, возможно, мне удалось в образах Драгоценного и Колосова передать те замечательные качества, которыми он обладал как мужчина, как полицейский, как человек.
На протяжении многих лет я слышу от вас, дорогие мои читатели, просьбы вернуть Драгоценного и Колосова. Я уклонялась от ответов на главные вопросы – отчего они исчезли из романов так внезапно? Почему их сюжетные линии оборвались? Что с ними обоими стало?
Так вот – в этом романе я даю вам полный и честный ответ на этот вопрос. В образах майора Вальтера Ригеля и писательницы Лизы Оболенской выступаем мы с Вальтером Бухгольцем. Я описываю все как есть, все, что произошло между нами.
Я надеюсь, что, прочитав эту книгу, вы поймете, почему же все линии этих героев оборвались. И уже не станете просить меня вернуть Драгоценного и Колосова, прототипом которых являлся Вальтер Бухгольц. Поверьте, я бы все на свете отдала, чтобы вернуть их вам. Но я не могу. Есть вещи, которые уже не исправишь – даже в книгах. О них можно только предельно честно рассказать, искупая собственную вину.
– Они его все ненавидели. Не только этот город. Но и они все. Я не верю ни единому их слову. Потому что знаю – они все его ненавидели. Я отдаю себе отчет в том, что говорю. И у меня нет иллюзий на их счет. Пусть и у вас не будет.
Заместитель прокурора области Клара Порфирьевна Кабанова сказала это Кате – Екатерине Петровской – криминальному обозревателю Пресс-центра ГУВД Московской области тихо. Чуть ли не интимно. И со странной гримасой на опухшем от слез лице.
Они все присутствовали на месте преступления. На месте убийства. Труп сына прокурора обнаружил утром водитель мусоровоза, поднял тревогу. Они приехали. И вот уже четвертый час находились здесь, пока шел осмотр.
Лил сильный дождь. Катя сначала пыталась спастись от него под зонтом. Но потом махнула рукой – и на зонт, и на дождевик, и на промокшие ноги в кроссовках, что вязли в липкой жиже, непохожей ни на глину, ни на чернозем.
Почва свалки. Гигантского Подмосковного мусорного полигона Красавино, закрытого полгода назад. Мертвая земля. И мертвец.
Слова прокурора Кабановой относились к группе мужчин, стоявших под зонтами поодаль, рядом с экспертами-криминалистами, осматривавшими тело. Из мужчин лишь один был одет в полицейскую форму – начальник УВД города Староказарменска майор Ригель. Катя его прекрасно знала. Остальные были известны ей лишь по фамилиям. В Староказарменске она планировала познакомиться с ними лично и даже взять у кого-то из них комментарий к происходящему в городе. Но обстоятельства сложились иначе. Едва добравшись по пробкам из Москвы в Староказарменск, Катя в дежурной части узнала об убийстве – весь УВД подняли по тревоге. Она ринулась как криминальный репортер Пресс-службы на мусорный полигон, наткнулась сначала на жесткий отпор патрульных, стоявших в оцеплении: какая пресса, вы с ума сошли? Не понимаете сами, что ли?
Но ее велела пропустить зампрокурора области Кабанова. Хотя она в этот раз и не имела полномочий участвовать в процедуре осмотра, ей сразу же сообщили о случившемся. И она приехала на место убийства.
Не как прокурор. Как мать.
На ее глазах тело ее сына осматривали патологоанатом и эксперты-криминалисты. Переворачивали, фотографировали, обсуждали характер повреждений.
Какая мать это выдержит?
Но Клара Порфирьевна Кабанова не упала в обморок, не забилась в рыданиях, в истерике. Она смотрела на все происходящее очень пристально, внимательно, словно стараясь не упустить ни единой детали, ни одного жеста, взгляда, людей, ее окружавших, – в общем-то своих коллег…
А потом сказала Кате те слова. И Катя впоследствии их неоднократно вспоминала.
– Закрытая черепно-мозговая травма, – констатировал патологоанатом, над которым помощник держал большой черный зонт. Над самим трупом растянули брезент от дождя, прикрепленный к высоким вешкам, но входить под этот хлипкий навес все равно приходилось согнувшись. – Ему нанесли несколько ударов по голове тяжелым предметом. Это не камень. Больше похоже на монтировку, металлический прут. Когда он упал, ему продолжали наносить удары уже по лицу. Все лицо разбито. Клара Порфирьевна… вам лучше на это не смотреть… Хотя я понимаю… Ему сломали нос. Точнее, там уже просто нет носа. Кровавое…
