Наталья Патрацкая - Последняя поэма

Последняя поэма
Название: Последняя поэма
Автор:
Жанр: Стихи и поэзия
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2023
О чем книга "Последняя поэма"

Сборник поэм «Последняя поэма», состоит из небольших поэм и одной очень большой поэмы, написанных с 1980 по 2021 год. Поэма – всегда поэтический выплеск мыслей автора на волнующую его тему, а темы бывают самые разные…

Бесплатно читать онлайн Последняя поэма




Царская дама


1.

Царь прикоснулся к знатной даме,

сказал ей нежные слова,

и намекнул: «Не будь упрямой,

сегодня стонет голова».

И дама вспыхнула очами,

и повернулась вся к царю:

«Мой царь, я жду лишь Вас ночами!

Коль буду взята ко двору».

Царь не обиделся, напротив,

ей улыбнулся всей душой,

но встреча их была короткой,

пока ведь царь ей был чужой.

Пришел царь к даме без охраны.

Она его в ночи ждала.

К ней прикоснулся, словно к ране,

он так хотел, чтоб не ушла.

Она прелестна без корсета,

с каскадом огненных волос.

Царь полюбил ее кадетом,

и молодел, почти до слез.

Обнявшись нежно на прощанье,

оставив огненную страсть,

царь поспешил на заседание,

где он был все, где он был власть.


2.

Ложе утопало в кружевах.

Шелк светился в красном балдахине.

Дама не нуждалась в куче свах,

бедра были стянуты бикини.

Талии изгиб таил красу

нежного и стройного создания.

Она гребнем трогала косу,

ожидался царь, опять свиданье.

Взгляд, сверкая, плыл из-под ресниц.

За окном гремело. Звук кареты.

Топот лошадей и крик возниц.

Ей хотелось тронуть сигарету!

Царь вбежал, ботфортами скрипя,

шпага зацепилась вмиг за штору.

Стулья полетели, всех слепя,

словно бы вулкан ворвался в нору.

Быстро взял красивый бледный стан,

ослепил улыбкой лучезарной.

Царь был и в любви слегка педант,

не терпел он реплики базарной.

Он сорвал случайно ожерелье,

он порвал всю видимость одежд.

Царь любил с высоким вожделением,

в трепете ласкаемых надежд.


3.

Канделябры на камине,

отблеск зарева свечей.

И царя уж нет в помине,

тишина сплошных ночей.

Боже, стук коня в подворье!

Ропот слуг и суета.

Дама встала с изголовья.

Без прически. Жизнь проста.

Хрупких плеч прикосновение

царь в томление ощутил,

вновь впадая в наваждение,

от проблем он с ней остыл.

Дамы ласки, просто сказки,

упоительно остры,

не нужны здесь власти маски,

их движения быстры.

Встречи час проходит быстро,

царь седлает вновь коня.

Даме дни глухого быта,

быть должна всегда одна.

Ставни окон закрывают,

все задвижки на запор,

к даме прочих не пускают,

слуги всем дают отпор.


4.

Узнала однажды царица

от верных подружек и свах,

что в тереме, словно в темнице,

живет царя дама, да, крах!

К сопернице не было злобы,

а чувство свободы – пришло,

о князе вдруг вспомнила, чтобы

ей ревности чувство не жгло.

Был князь, что знакомый ей с детства,

красавец, усатый брюнет,

от ревности нет лучше средства:

измена к измене. Иль нет?

Гонца посылает с нарочным:

«Явись ко мне, князь, на крыльцо,

и чувство мое к тебе – прочно,

храню я твое лишь кольцо».

Царица и князь развлекались,

когда появился вдруг царь.

Конечно, они испугались,

и царь вдруг царицу-то цап.

Она притворилась невинной:

«Да князь-то к тебе заглянул».

Дары князь царю шлет с повинной,

и пир на весь мир царь загнул.


5.

Три четверти года прошли как мгновенье,

царевич у дамы рождается в срок.

Царица отстала без лишних сомнений,

и князь народился, как добрый оброк.

Слегка перепутаны карты столетия,

истории путы совсем не впервой.

Прошло у двух пар очень бурное лето,

но каждый считал: «Там, где надо, там свой».

И все-то отлично. Живут, подрастая,

два сильных парнишки на общем дворе,

и вместе страной они той управляют.

А кто из них главный? Да общий дворец!

Один, коль на троне, другой, как советчик,

другой если воин, то первый монарх,

природа смешала, и только разведчик,

мог все разгадать, где родителей прах.

И только однажды ребята вцепились,

и чуть не до драки тут дело дошло.

Они, всем понятно, в царевну влюбились.

И все тут смешалось. Ну, значит, дошло.

Все стало похоже на прежние пары,

все вновь перемешано, словно тогда.

Царь даму любил. И царевна – князь – пара.

Одним словом, стало? Да так как всегда.

20-21 сентября 2003


Мой ковид


Болезнь подкралась как змея

тяжелой нечестью,

когда совсем не встала я,

жизнь стала вечностью.

И кислород в носу моем

шумел не медленно,

в реанимации не ной,

жизнь стала бледною.


КТ – четыре у меня,

от легких только шум,

и всю исследуют меня,

у медицины – ум.

Я вся подключена была

к приборам, трубочкам.

Порой в воде своей плыла

гусем иль курочкой.


Лежать все время на боку,

дышать сквозь усики,

я в Боксе ела на духу,

подгузник – трусики.

Какой-то дикий маскарад,

и новогодний плен,

но доктор вдруг сказал, что рад,

я победила тлен.


И на девятый только день


лежу в палате я.

И кислород в носу как тень,

но слабость знатная.

Еще почти я не хожу,

дыхалка звонкая,

но я в палате, я лежу.

А иглы тонкие.


Короче, что тут говорить,

недели три прошло,

когда я вышла из ворот,

И я пошла, пошла…

Прививки были у меня,

и даже целых две,

но заболела, не кляня,

и так шла по судьбе.


Не так все радужно пошло,

на МРТ мой путь,

ковид в мозги мои вошел,

и это просто жуть.

Мозги и сердце берегу,

и пью таблетки я,

я от себя не убегу,

хожу как в клетке я.

22 янтаря 2022


Сто метров


Сто метров. Тормоз. Ехать.

Сто метров. Тормоз. Путь.


Москва стоит рядами авто пробок.

Водители несутся по кольцу,

машины едут и стоят бок об бок,

и на венчанье не успеть к венцу.

Стоит Москва, столица автостопа!

Стоит Москва под снегом и потопом!


"А я не поеду, не поеду в Москву!

А я не хочу, не хочу стоять в пробках.

Я лучше у леса примну всю траву.

Я лучше пешком пройду тихо и робко.

Стоит Москва, столица автостопа!

Стоит Москва под снегом и потопом!


А я не хочу тормозить по сто метров.

А я не хочу ехать тихо и метко,

Всегда у кого-то стоять за спиной.

О, Господи, Боже! Да, что ж ты, не стой!

Ну, дай мне проехать, дай выйти на волю,

Давно я не ела, терплю я до боли.


Москва стоит, стоит моя столица,

уж лучше бы ты ехала на спицах.

Велосипеды меньше места занимают.

Велосипедисты меж собой не лают".

– Так пела сидя девушка в авто.


А тут один, устал стоять по пробкам,

из пистолета стрельнул и не робко.

Стрелял он в тех, кто ехать так мешал,

и с кровью свою нервность он смешал.

"А я пойду пешком без автостопа,

Нырну в метро, где нет машин потопа",

– Мечтала девчонка, сидя в пробке.


Для столицы нужны новые машины,

Надо в них удобства все вместить.

Люди – роботы столичные мужчины,

"Тормоз – ехать" – две команды в них внедрить.

Очень трудно быть в столице на колесах,

не уснуть бы за рулем в забвенье грезах.


Дружные потоки столицу покрывают,

целые потоки мучаются зря,

нервы и здоровье за рулем срывают,

и за руль садятся, чуть взойдет заря.

Стоит Москва, столица автостопа!

Стоит Москва под снегом и потопом!


Вот она – столица, странная девица,

косы распустила, словно шлейф дорог,

и сидит девица за рулем, как львица,

и давно сомкнула от молчанья рот.

Нет, не успевает, венчанною не быть,

на алтарь упала солнечная пыль.


Сто метров. Тормоз. Ехать.

Сто метров. Тормоз. Путь.

9 ноября 2007


Сын генерала


Где-то в жарком регионе

среди ветра и песка,

среди танков полигона,

он родился для броска

в новый век иных идей

среди пары лебедей.

Ездил с папою и мамой

по прекраснейшей стране.


Гарнизоны были домом,

рос на танковой броне.


С этой книгой читают
"Гирлянда с сюрпризом" – задачи задают дети, их разгадывает писательница-мечтательница, по совместительству друг и помощник детектива.
Роман «Изумрудный маг» – это любовно-фантастическое произведение, или иронический детектив, или психологический триллер о интересной главной героини, вокруг которой три мудреца придумывают нечто новое.
Роман «Янтарная особа» – это иронический детектив, или психологический триллер, или мистическая история, или любовный роман о интересной главной героини, вокруг которой вращается самодельный антиквариат.
Странная проза «Турмалиновый шеф» – проза прежде всего фантастическая о путешествия на спутник Земли, на планету Фар и просто в Бермудский треугольник. Главная героиня работает в Кб под руководством турмалинового шефа и того, кто еще главнее шефа…
Этот цикл возвращает в поэзию знаменитый образ. Искусство, как смысл существования. Искусство, как высшее предназначение творца. Поэзия – сама башня. Поэт – ее заключенный. Искусство ради искусства. Молодой поэт оценивает творчество его предшественников, современников, собственное творчество. Однако центральный и важнейший для автора образ – слово. Великое, вечное. Рассуждениям о нем, о его судьбе и назначении и посвящен этот цикл.
Сборник стихотворений, объединённых одной тематикой, которую можно отнести к философской лирике.
В этой книге собраны стихи с автобиографическими комментариями, рецепты и шуточные присказки четы поэтов. Рецепты публикуются впервые, а стихотворения супругов, посвященные друг другу, связаны с их любовью. Также в сборник включены яркие семейные фотографии. Стихи расположены в хронологическом порядке. Составление книги закончено в мае 2018 года.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Жизнь может и дальше, сколько угодно, отбирать у меня все – здоровье, семью и деньги, но не стихи.Стихи – это моя вечная душа, ее у меня не отобрать никому и никогда.
Мы расскажем историю о приходе магического апокалипсиса и о том как к нему подготовиться. Представь, что твоя крестная фея оказалась вовсе не доброй волшебницей с крылышками и палочкой, а курящим сигару и пьющим ром чернокожим Владыкой перекрестков, кладбищ и Смерти – самим бароном Самеди.
Ян Кунтур – вечный путешественник, его странствия не ограничены внутренним или внешним миром, какой-либо исторической эпохой или географическим ареалом, но куда бы он ни отправлялся, его голос и сердце чутко реагируют на окружающее.
Они отправились за океан в поисках счастья. Они отправились на другой край мира спасаясь от проблем, ища новых впечатлений. Одни бежали от прошлого, другие жаждали светлого будущего…Может ли ребенок изменить решение принятое матерью? Может ли князь устранить угрозу равновесию?
Американский писатель Говард Филлипс Лавкрафт при жизни не опубликовал ни одной книги, печатаясь только в журналах. Признание пришло к нему спустя десятилетия после смерти. Лавкрафта называют основателем литературы «сверхъестественного ужаса», «литературным Коперником» и «Эдгаром По ХХ века». Фигура писателя окружена покровом домыслов, мифов и загадок.