Приснилось.
Мать приготовила яичницу.
От балкона влетели осы.
Ветерок колышет занавески.
Отец дома.
Это не воскресенье. Это вечность.
Лето
Как горячо, полуодето,
Пространство пористого лета
Деревья с круглыми башками
И ёлки с длинными руками
И облака бесформенный тюфяк
Висит над нами кое-как
Идут студентки шумной бандой
Ворона квохчет над верандой
Кефир в мой жаркий рот струится
И липа морщится и злится
Под ветром (штопором во двор
Ввинтился к нам с недавних пор)
Ты было трогательным, лето,
И ты останешься таким
Где император Никодим
Пел с Афанасием дуэтом
И город был непроходим
Своим и мясом и скелетом
Топился в плошках маргарин
И блохи нас одолевали
В калошах я ходил один
В грязи калоши утопали
Был Салтовки немолчен гул
Трамваи на «кольцо» сходились
И ветер беспрерывно дул
И книги беспрерывно злились
Я всё читал, читал, читал
Я всё входил в её подвал
В твой узкий лаз, библиотека!
Звучал бетховенский хорал,
Или там баховский хорал…
О притягательности греха…
И неба синего кусок,
И птичек нежный голосок
Всё радует меня
При зарожденье дня…
Ещё не встал, уже не сплю
В подушку легкую соплю
Как парень молодой
Ты встретишься со мной…
Наступит завтра, ты придёшь
И ножку ножкою потрёшь,
И станешь, словно кошка,
Отставив зад немножко…
О том, что я тебя люблю
И нас с тобой дотла спалю
Ты знаешь? Ты дрожишь?
Но всё ко мне спешишь…
Мосты смывает по реке
И сообщенья нет
Десяток сёл живут в тоске,
Как острова на сквозняке,
Пропал электросвет…
Зато какой от дров угар!
Зато какая тишь!
Стоишь на лодке. Земной шар,
Ты подо мною спишь.
Свечу зажег, и домовой
Пришёл к тебе на чай.
А вот и леший с бородой
Стучится невзначай…
Русалка плещется в саду
Лежит, и брюшко – шёлк
Сидит и воет на луну
Спокойный летний волк
Соседка с пышными грудьми
Пришла, как хорошо!
А то забыли меж людьми,
Как сладок корешок…
Что блюдо сочной саранчи
Есть афродизиак
Кричи, красавица, кричи
Не отпущу никак…
Приморье залито водой
Стоят все поезда,
Ну, наконец, и мы с тобой
Счастливы. Но ведь да…
У тебя отец учёный
Он готовит на Луну
В её климат кипячёный
Экспедицию одну
Ты работаешь в журнале
Ты красива и остра
Родилась ты в Трансваале,
И звезда твоя сестра
У тебя развод, квартиры
И высокие мужчины,
Но черны над нами дыры.
И года, как гильотины
Красной щёткой от причёски
В меня целятся присоски
Менеджер, сойдись со мной!
Подо мною хрипло вой…
Нездоровый собеседник,
Недоносок и изгой
Я прочищу твой передник,
Да и задник вздорный твой
Нахваталась математик!
Физик налакалась ты!
Что мой рыженький астматик,
Что мой сгусток мерзлоты?
Какой же курс у йены?
А в Африке гиены
Над мраморной плитой…
Какой же курс у йены?
Какой? Какой? Какой?
Любой из всех Курильских
Годится островов
Чтобы построить базу
Для воинских судов…
Там плавают японцы
Со времени войны
Глаза у трупов к солнцу
Собой обращены
Подлодка проржавела
И сквозь медузы стай
Своей десницей белой
Архангел Николай
Грозится азиатам
Что с пленками у глаз
И варварам крылатым
Нас победить не даст
Не ешь консервы эти!
Они заражены!
Не знают что ли дети
Про правила войны…
Нагие краснофлотцы
Лежат на дне в желе
Японские подлодки
Как порт Па-де-Кале…
Мир тайного блаженства
Сквозь водорослей йод
И йод, и эта йена
Японский ведь народ
Женился йод на йене
Уже который год
В одном из двух селений
Он с девкою живёт
Японочки, носочки,
Их странное порно.
Войны кровавой дочки
В прозрачных кимоно…
История становится горяче́й,
Четыре после полудня
Идут два фельдшера, без врачей
В сером растворе будня
Пересекают пустынный двор,
Пусто, жара, воскресенье…
Лето, как по голове топор,
Вот их какое мненье…
Самую жалкую из старух,
Бог, что прибрал сегодня?
Этою ночью, часов так с двух
Воля его, Господня!
Синей пижамою облачены
И на спине с крестами,
В шапочках старые пацаны
Шаркают сапогами…
Падают самолёты
С неба, как спелые груши,
Невидимые частоколы
В небе вдруг обнаружив…
В стены ударившись телом,
Падают, осыпаясь,
В голубовато-белом
Облаке ошибаясь…
Я часто думаю о тех, кто получил
Срока большие, мается, как в бане,
Что баня – свою задницу помыл,
И выскочил, дельфином в океане…
А на тюрьме сидеть, сидеть, сидеть…
И кирпичи считать, и тараканов
А о побеге думать и не сметь,
Учиться языку у мусульманов…
До каменности выжимать бельё
Варить фигурки из пакетов пластика
Ночами просыпаться: «Ё-моё!»
А таракан к тебе, нечистый, ластится!
Башку еженедельно бритвой брить!
Скоблить башку до лунного сияния
Пожизненное нужно же прожить
Чтоб умереть от кровоизлияния…
Я часто думаю о тех, кто получил
Пыжа навечно, грубо и вульгарно,
Как будто никогда он и не жил
Квартирно, но всегда жил планетарно…
Скупо рассыпаны в небе нахмуренном
Три вертолёта…
Это в пространстве, вспенённом и всбуренном
Три Дон-Кихота…
Звёзды надменные, иглоуколами
Станут тягаться
Детям когда-то с нежными школами
Пришлось расстаться
Как мясорубки гудят напряжённые
Словно игрушки
А из расселин, вниз погружённые
Ахают пушки…
Пли из расселины, будут заселены
Горные склоны
Три вертолёта железными целями
Антициклоны…
Над палубой мокрый брезент парусов,
А у моряков не хватает усов,
Здесь что, мореходная школа?
А, все они женского пола!
Привет, Афродиты, шикарные шлюхи!
Стоящие возле штурвала Марухи,
Елены, висящие под парусами
Меня возбуждает, что вы не с усами…
Дождь моросил, и канонада
Вдруг над горами раздавалась…
И рота по холму спускалась,
Лохматому от винограда
Вдруг выстрел, чёткий, одинокий
И падает убитый хлопец
Махновец или красножопец,
А виноград такой глубокий…
Свободно вращаясь в бульёне
Из звёзд, происшествий и снов
Я вспомнил сегодня о Лёне
Губанове. Был он каков…
Поэт, некрасивый мерзавец,
Он за Вознесенским икал,
Губастый, приземистый заяц,
Московского лета шакал…
Полина, Полина, Полине…
Стрелялся он с Родиной бы
Горячий Челюскин на льдине
Он плыл по теченью судьбы
Кого ещё помнит эпоха?
Да помнит кого-нибудь, чтоб
Казалось что жили неплохо…
На фоне Москвы и сугроб…
Что делать джентльмену рано?
Утюжить ласковую блядь?
Иль оторвавшись от Корана
Тертуллиана почитать?
Дарю тебе, Фифи, духи я
Духи сама ты обоняй
Но обладателя спорт-кия
Мужчину к ним не привлекай
Что делать джентльмену к ночи?
Взять девку или взять Коран?
Бог знает что себе бормочет
Седой, но статный хулиган
Возьми японскую газету
И заверни в неё сакэ
Бутылку тёпленькую эту
Носи с собою налегкэ…
И лету наступил конец!
Такой печальнейший конец
И жизнь, из дроби барабана,
Вдруг стала ёжик из тумана
Вдруг стала ватою сырой
Она висит над головой
Слезливой песней ресторана…
Какая гнусь здесь за окном
День ухает ночным сычом
Какая мерзость влаги, слизи
Не у Франциска из Ассизи
Но северное «не хочу»
Я жить в такую половину.
Когда Бог лепит свою глину
А Дьявол дует на свечу…
Гатчина
Зелёной Гатчины холмы,
Что позади дворца столпились,
Прогуливались здесь умы,
И привиденья здесь светились…
