1. Пролог
– Юлиана… – Нарушает моё уединение мужской голос.
Вздрагиваю, считаю до трёх и медленно поворачиваюсь. Не мигая смотрю в тёмные черешневые глаза жениха своей сестры. Неужели ему доставляет удовольствие своим появлением напоминать мне об ошибке, которую мы оба совершили и которую уже никак не исправить?
– Нам нужно поговорить, – произносит спокойно Богдан и закрывает дверь, отрезает нас от остального мира, оставляя наедине.
В просторной светлой комнате, в которой мне было так уютно все эти дни, становится тесно, словно она сжимается и давит, не давая свободно дышать. Паника захлёстывает, и я никак не могу взять себя в руки.
– Не подходи. Прошу. – Предостерегаю чужого мужчину. Единственного мужчину, с которым была близка. Будто его приближение уже большой грех, который мы совершаем.
– Я не собираюсь тебя трогать. Я хочу просто поговорить, – произносит мягче, а я злюсь на саму себя, что его голос эхом звучит в моей голове.
– Не нужно ничего говорить. Я уеду. Никто ничего не узнает. – Это решение я приняла сегодня ночью, которую провела без сна, тщетно пытаясь найти ответ на один единственный вопрос: почему именно он? Вытекающих вопросов было бесконечно много, но этот был главный.
Богдан молчит. Прожигает взглядом насквозь, словно заглядывает в душу. Не понимаю, почему он просто не уйдёт. Ведь в комнату в любой момент может зайти отец или даже Даша. Моя сестра и его невеста, которую мы предали. Оба.
– Дарья сказала, что ты беременна. – Убивает меня на месте.
Боже, ну за что?! Я даже злиться не могу на чрезмерную болтливость своей сестры. Даша настолько эмоциональна и доверчива, что её общительность выходит мне боком.
– Это ничего не меняет. – Качаю головой для убедительности и пытаюсь вернуть ясность мысли. – Я уже записалась на аборт. – Это ложь. Но она мне нужна. Нам нужна. Обоим. Я не хочу разрушить счастье сестры. Не хочу, чтобы её брак, регистрация которого должна состояться через два дня, распался прямо накануне.
– Аборт? – Бархатные глаза темнеют и становятся практически чёрными на каменном лице.
– Да, Богдан. Аборт. Или ты считаешь, что твояжена ни о чём не догадается, если мой ребёнок вдруг окажется похож на её мужа?
– Я поговорю с Дарьей, – произносит решительно.
Дарья… Я не представляю, как теперь смотреть в глаза своей сестре, с которой мы только познакомились и успели подружиться.
– Не смей! Слышишь? – восклицаю и сама подхожу к мужчине, от которого мне нужно бежать как можно дальше. – Это единственное о чём я тебя прошу: я не хочу, чтобы Даша знала о… – Хочу сказать «о нас», но понимаю, что никаких «нас» не было и никогда не будет. – Об этом.
2. Глава 1
Юлиана
– Дурная ты, Юлька, – выдаёт мне характеристику Дана.
Подруга у меня «добрая». Очень. Ничего не скажешь. Но, за то честная.
– Что тут думать? – Аличева продолжает свои размышления, допиливая последний ноготь. Разворачивает мою кисть к себе и сравнивает длину ногтевой пластины с другими. Находит только ей видимый изъян и убирает его парой уверенных движений. – Ты море хоть раз видела?
– Нет. Я и на самолёте никогда не летала.
– Вот! – В многозначительном жесте поднимает пилку Дана. – И что тебе мешает сделать это сейчас? Приглашение есть – раз. Даже перелёт оплачивают – два.
– Перелёт я могу оплатить сама.
– Неважно. – Тут же отмахивается Дана. – Главное – тебе не надо париться с проживанием. И море в окно видно! Соглашайся, пока твой отец не передумал. Да даже если он передумает, всё равно пора намочить свою задницу в море, Юлиан. – Полным именем подруга называет меня крайне редко, да я и сама больше откликаюсь то на Юльку, то, чуть реже, на Аню.
В чём-то Дана права. Я, действительно, в свои двадцать шесть ничего, кроме родного города не видела. Если, конечно, не считать поездки в Москву, когда мне было пять или шесть лет. Но никаких ярких воспоминаний от самой Москвы у меня не осталось. Хотя я прекрасно помню, как бегала по вагону за одним противным мальчишкой, который отобрал у меня пупса.
– Дана, я же там никого не знаю.
– И что?! Ты что, думаешь, народ, когда едет на море, то всех на пляже знает? Особенно на нудистском. – Хихикает над своей же шуткой.
– Да при чём тут народ?
– Да при том! Смотри на это как на отпуск, а не приглашение на чью-то там свадьбу. Всё. Точка. «Лапки», – так ласково Дана называет маникюр и педикюр, – я тебе сделаю. Насчёт профессионально пилинга тоже договорюсь. Время позволяет. Всё. С тебя будет подробный фотоотчёт. Глядишь, может, и подцепишь какого-нибудь красавчика, пока не будет строгого контроля твоей маман.
Вот как раз мама и есть главная проблема. Она категорически против этой поездки, как, впрочем, и любой другой, хотя отец не раз приглашал меня в гости. И не потому, что я встречусь с его новой семьёй, а потому, что когда-то там маме нагадали, что я могу пострадать в дороге. И поэтому никакой вид транспорта ни наземный, ни, тем более, воздушный она не рассматривала. Никак. То же самое было, когда я собралась сдавать на права. «Юлиана, ты разобьёшься!» – это был её единственный аргумент против моего желания. Поэтому учиться вождению мне пришлось тайком. И, кстати, никто и ничто (даже ни один бордюр) не пострадал.
– Ну что, дорогая. Каким цветом покрывать будем?
У меня натуральные светло-русые волосы и обычно я использовала неяркие, нюдовые оттенки как в одежде, так и в маникюре. Но почему-то сейчас захотелось чего-то яркого, сочного, свежего.
– «Спелая вишня» есть?
– Вишня, вишня… – Мурлычет известный мотив Аличева. – Вот. – Дана показывает палитру красных оттенков и выделяет тёмно-вишнёвый цвет с блёстками. – Пойдёт?
– Идеально!
***
Почему-то когда не надо время тянется до бесконечности, а когда надо – мелькает как один миг. Вот так и у меня: я совершенно не заметила, как наступило утро моего первого в своей жизни вылета. Миниатюрный чемодан, который мне подогнала Дана, уже стоял у порога. На нем устроилась небольшая сумочка и… зонт?
– Мама, а зонт зачем?
Мы с Даной тщательно, чуть ли не до последнего грамма, выверили вес ручной клади, и лишние предметы уже никак не вписывались.
– Ты погоду видела?
Да, погода немного подпортилась. За ночь небо затянуло хмурыми тучами, но дождя пока не было, хотя в воздухе уже пахло влажностью.
– Видела. Но куда я его засуну?
– В руки, – продолжает упрямо стоять на своём мама. – Юлиана, может, ты всё-таки останешься дома? – Снова заводит старую песню. – Смотри, даже погода «говорит», что ехать не стоит.
– Мама! Погода нормальная! Тучи – это ещё ни о чём не «говорит».
– А если отменят рейс?
– Значит, полечу позже. – Перекидываю ремешок сумочки через голову, беру в руки несчастный зонт, решив, что лучше «забуду» его где-нибудь, и удлиняю ручку на чемоданчике. – Всё, мам, пока. Не накручивай себя, пожалуйста. В самолёте пользоваться телефоном запрещено, – напоминаю ей на всякий случай.
