Николай Тычков - Повесть и рассказы

Повесть и рассказы
Название: Повесть и рассказы
Автор:
Жанр: Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Повесть и рассказы"

Природа. Люди. События. Создатель не молчит, постоянно общается с нами. Как Любящий, которого тянет к любимому творению. Как Ревнивец, который не потерпит конкуренции. Увидеть, услышать, пережить и, в конечном итоге, принять Его слова – это наша часть Великого Общения. Уверен, что эта книга поможет тебе, дорогой читатель, разглядеть, расслышать Вечный Его Зов.

Бесплатно читать онлайн Повесть и рассказы


© Николай Тычков, 2019


ISBN 978-5-4493-4688-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Родина

Нет, а реально – что скрывается за словом Родина? Если смотрели «Щит и меч», то, конечно, слышали Марка Бернеса и, по всей видимости, знаете, с чего Она начинается. Ну а чем тогда продолжается? Вообще, что это: территория, очерченная государственной границей? Люди, на ней проживающие? Так, во всяком случае, в моем детстве пытались представить Родину наши учителя.


Если так оно и есть – о территории и людях, то должны быть какие-то глубокие переживания от того, что на ней происходит – это же РОДИНА. Плохо Родине – плохо и мне. Хорошо – хорошо и мне. Правильно? Или что-то недопонимаю? Давайте на чистоту. Только откровенно, ладно? Скажите честно: насколько сильно вас касаются трагедии, войны, голод, холод, катаклизмы, если не имеют отношения к вам и вашим близким? Стихийное бедствие: разрушенный город, выжившие, погибшие, покалеченные, спасатели. Страшный теракт: огромное количество изуродованных тел, кровь, стоны раненых, крики потерявших свои семьи… Конечно, это трогает до слез, особенно когда видишь репортажи, слышишь. Только это все «где-то там». Да, в пределах государственной границы, но ТАМ… Казалось бы, цепляет… однако, температура под сорок у собственного ребенка, которую никак не получается сбить третьи сутки, почему-то тревожит гораздо сильнее. Да? Или нет? Пожалуйста, обойдемся без пафоса. Не нужны эти позы: «Да как ты можешь…». Могу. Говорю открыто то, о чем думают все: голод африканских детей всех вместе взятых, помноженный на голод моего родного Поволжья в начале прошлого века, – беда, но, когда на руках синеет твой сын (или дочь), почему-то думается только о помощи именно ему, а не об отправке гуманитарной посылки негритянским малышам, простите. Согласны? Если нет, то и читать дальше не стоит.


Так вот, если все это – Родина (за исключением Африки), тогда почему не такие острые переживания? Собрали рекордный урожай в Воронеже, настроили домов для погорельцев, наша армия опять где-то кого-то победила – здорово, казалось бы…, а тут прям хорошо так получилось сэкономить на распродаже – вот это уже радость. Очередной режим К. Т. О. на Кавказе. Перестрелка, жертвы. Печально, конечно, но дочь пришла в слезах из школы… Страшная авария в Подмосковье, но не выплатили премию, которую уже «потратил» на подарки, например, к 8 Марта… Стерло с лица земли город на Сахалине, а тут стиральная машина потекла и затопило соседей снизу на три этажа. Понимаю, что там – беда. Здесь – ерунда, но в каком случае переживается острее? Только честно. Перед самим собой. Это что? Уровни Родины? Но Она одна, вроде как.


Итак, что же оно такое – Родина? Сахалин? Кавказ? Москва и москвичи? Петербург и питерцы? Умом-то понимаю, что как бы «да», но почему тогда внутри не отзывается? Ну не испытываю трепета перед Царь-пушкой или даже Эрмитажем (в принципе, и Кавказский хребет как-то стороной), а вот места, о которых пел Игорь Тальков, те «да», и сильно:

У каждого из нас на свете есть места,
Куда приходим мы на миг отъединиться,
Где память, как строка почтового листа,
Нам сердце исцелит, когда оно томится.1

Так что же значит это слово – «Родина»? Однажды получил ответ на понятном мне языке.


По молодости занимался спортом. Занимался серьезно. Тренировки были шесть раз в неделю, а перед ответственными соревнованиями – по двенадцать. С понедельника по субботу: утром кросс и работа в зале, потом школа, домашнее задание, короткий сон и вечером основная тренировка. Двадцать четыре раза в неделю проходил по одному и тому же маршруту: туда двенадцать и назад двенадцать. Через какое-то время стал ловить себя на мысли, что совершенно не думаю о дороге. Отвлеченные темы, картины, что рисует воображение, полностью переключали на себя внимание, а ноги по привычке приводили к знакомой двери. Только одно событие возвращало в реальность: из подъезда старой двухэтажки с громким брёхом выскакивала собачонка дворняжной породы. Ну, правда, не совсем дворняжной. Если у Шарика из булгаковского «Собачьего сердца» бабушка согрешила с водолазом, то здесь явно без болонки не обошлось. Такой кудрявенький, маленький, беленький, захлебывающийся, аж до визга в лае комочек с черными точками – глазами останавливался в паре метров и бегом назад в своё убежище, откуда с чувством выполненного долга наблюдал за дальнейшими передвижениями облаянного пешехода. И так каждый заход туда и каждый заход обратно. Что только ни делал: вооружался снежком или палкой, старался криком остановить пса еще на выходе, пытался не обращать внимания – без толку: выбегал, обрёхивал, возвращался. Вроде и привык уже как-то, но чуть задумаешься о звездах – пропустишь нужный момент, купаясь в сладких мечтах, и – бах! Доза адреналина перед тренировочкой.


Потом пришло время уезжать. Надолго. Пять или даже шесть лет дома бывал лишь наездами, а во время службы, так вообще, только из писем узнавал последние новости. Но вот, наконец, вернулся, как тогда думалось, навсегда. Много чего изменилось. Да и сам, конечно, стал другим… килограммов пятнадцать ненужных на себя повесил. Возникла острая необходимость войти в стандарт. Но как? Диету даже не рассматривал: голодаешь, голодаешь, потом как сорвешься… Решил, что лучше умеренные физические нагрузки – походить в свой спортзал. Почему-то тянуло именно туда. Не просто побегать кроссики, попрыгать, в бассейне поплавать, турнички, опять же, для мышечного тонуса. Нет, нужен старый зал. Почему? Трудно сказать. Может, «давненько не брал я в руки шашек»? Может, привлекала идея поработать с молодыми зубрятами, которые только и мечтают повысить свой статус через попрание авторитета старой гвардии? Или самому хотелось утвердиться за счет неопытности молодых: смогу ли быть с ними на равных? Не полностью ли ушли силы и навыки? Не скажу точно, но вся внутренность горела от нетерпения скорее получить ответ на гоголевский вопрос: есть ли еще порох в пороховницах. Короче, себя показать и других посмотреть. Узнал время занятий, собрался и пошел.


Морозило. Вечерние сумерки в бесснежие казались еще темнее. Сухой асфальт, покрытый светлой пылью, белел на фоне застывшей грязи и жухлой травы газонов, подернутой блестками инея. Пар от дыхания, пропуская через себя холодные лучи уличного фонаря, растворялся в прозрачном стылом воздухе. Плотно закрытые окна терпеливо копили секреты кухонь и спален своих обитателей, чтобы болтливым летом, словно изголодавшиеся дворовые сплетницы, расплескивать их по улицам, искушая души любопытных обывателей. Шагов было почти не слышно, но стоило оступиться в окружающей полутьме, и резкий шаркающий звук, многократно отраженный от стен, заставлял сфокусироваться остекленелые светящиеся глаза, в звенящем негодовании взглянуть на возмутителя спокойствия, гневно проводить его, чтобы после, успокоившись, опять затянуться пеленой забытья. Оставшиеся после дождей лужи были покрыты приличной ледяной корочкой, чем не преминула воспользоваться дворовая ребятня, раскатав для себя скользкие дорожки. Сейчас их создатели сидели в своих уютных кухнях в теплых тапочках на босу ногу и плюшевых пижамах, допивая сладкий чай с печеньем, а они, сиротливо поблескивая отполированной гладью, смиренно ожидали завтрашнего продолжения веселья. Лениво разлепляли глаза на темнеющем небе первые звездочки. Подмигивая своим едва заметным мерцанием, они недвусмысленно давали понять, что к ночи еще больше разморозится. Четвертинка луны робко выглядывала из-за крыши. В редких прохожих, что возвращались после затянувшегося трудового дня, легко угадывались знакомые силуэты. Кто-то приветливо останавливался поздороваться, кто-то, усердно не замечая, пробегал мимо, не считая необходимым из-за такой мелочи хоть на секунду отсрочить тот прекрасный миг, когда, оставляя за порогом всепоглощающую суету, с хлопком двери облегченно выдыхаешь: «наконец-то я дома».


С этой книгой читают
Книга посвящена теме веры и неверия в Бога. В чем смысл христианства? В соблюдении заповедей, выполнении религиозных ритуалов, молитвах, благотворительности? В «правильной» жизни? Или необходимо что-то другое? Автор предлагает свои ответы на серьезные вопросы, которые возникают у многих Христиан независимо от их конфессиональной принадлежности. Книга не является теологическим трактатом, но ссылается на многочисленные цитаты из Священного Писания,
Книга затрагивает сложную и многосоставную тему человеческого призвания. Что это и как его воплотить. Автор вскрывает духовные механизмы, которые Бог создал в нашем мире. Текст показывает, как связано призвание со смыслом жизни на этой земле, как связано призвание и любовь, как связано призвание с собственными желаниями и недостатками. Это честный и качественный разговор, который поможет ответить на один из главных вопросов любого верующего челов
Роман с ноткой нового времени 18+. Роман основан на 99% реальных событиях – с одним процентом выдуманной реальности.Посвящается каждой душе, которая ищет свой путь… Душе, которая ищет свою родную душу среди тысяч, миллионов, миллиардов тел в надежде обрести истинную, предназначенную небесами Любовь всей своей жизни, чтобы засиять в тысячу крат ярче звездами своих сердец!
Истории несчастливой, безответной любви, обмана и предательства не раз ложились в основу литературных произведений. Будь то проза или стихи, драма или комедия.Свой взгляд на проблему в книге «Сердце под вуалью» представляет Зинаида Загранная. И с высоты прожитых лет дает молодым женам советы, как пережить подобную историю в собственной жизни.Философский и лирический материал книги будет интересен также специалистам сферы искусства.
Обыкновенный человек, уже не молодого возраста, гуляет по парку и продолжает вспоминать свою жизнь. Он – обыкновенный человек, ничем не примечателен. Если кто-то дошел до четвертой части, то значит, ему интересно. Еще не знаю, сколько будет частей, но пока будут. И помните, я такой же, как и вы, я просто – один из семи миллиардов!
Читать детям только поздно вечером или ночью. Дети просто обожают бояться ночью, так вот эта страшная история поможет им спокойно заснуть.
Книга представляет собой собрание эссе на тему насущных проблем истории искусства как практики возобновления смысла применительно к визуальной реальности прошлого. Ориентиром в этом начинании служит предельно монументальная фигура Эрнста Гомбриха – историка, но прежде всего теоретика истории искусства, достигшего в своей научной дискурсивности уровня подлинного творчества и обнажившего перформативные корни научного знания как такового. В лице Гом
«Биографию Джозефа Конрада запомнить очень просто. В семнадцать лет – матрос. В двадцать семь – капитан. В тридцать семь – первый роман. Если бы не одно «но». Роман «Безумие Олмейера» был написан по-английски. А Джозеф Теодор Конрад Коженьовски был поляком, получил образование во Львове и Кракове, первые четыре года ходил в море на французских судах и начал изучать английский в возрасте двадцати лет. Это не помешало ему стать классиком английской
Из этой книги вы узнаете какие есть методы назначения цены и как их применять на практике, что такое демпинг и ценовая дискриминация, как ограничения влияют на оптимальную цену, и как использовать знания в этой сфере, чтобы выжить в кризис и не обанкротиться.И все это – в простой и понятной форме, с графиками в виде комиксов и небольшими шарадами.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Если вы думаете, что искусство эскорта – явление современности, то вы ошибаетесь. Им владели женщины еще во времена Империи, в которой даже Великий князь не был чужд плотских утех. Интрига, связанная с его любовницей, легла в основу повести. Как быть женщине, если у нее два любовника, а выбрать нужно одного? Возможно единственный выход – исчезнуть из числа живых…