Марк, немного не в меру упитанный светловолосый подросток, понурив голову, и разгребая ногами редкий февральский снег, грустно плелся домой. От мамы достанется. Опять будет вздыхать и кривиться… и поучительно молчать, чтобы он все понял… Как всегда. И он, как всегда, будет мучительно обдумывать свое поведение, пока мама не разрешит вернуться в свою комнату.
И что он поймет? Что он должен понять? Никакой интернет не объяснит ему как из квадрата суммы можно извлечь пользу. Или как, зная дату восстания Пугачева, уничтожить противника в Контр Страйке.
Вообще не тому учат в школе. Почему бы просто не рассказать, как за один клик заработать миллион… хотя бы подписчиков. Или, например, как яблоко можно разложить на шоколадку. А не многочлены на множители… способом, от произношения которого заплетается язык. А за то, что получается запомнить и выговорить этих Габсбургов, вообще не помешало бы выдавать гамбургеры. Почему, например, не научить сразу печатать на 3Д принтере телефоны? Или хотя бы чехлы. Марк посмотрел на свой телефон в потертом черном чехле.
Скукотища. Вообще, как можно иметь дело со взрослыми, если они простых вещей не понимают? А из его обычной онлайн сессии с друзьями делают внутрисемейный конфликт поколений?
Почему, например, ночью нужно спать? Кто вообще такие правила придумал? Наверное, это еще доисторически сложилось, когда были мамонты и не было интернета.
И опять же, школа. Каждое утро одно и тоже. Завтрак из никем не доказанных полезных мюслей, долгая дорога в школу – целых пятнадцать минут потерянного времени. А если еще прибавить обязательное умывание, расчесывание и одевание… Столько времени тратится на такие ненужные вещи. Почему бы просто не вживить чип с данными – и не нужно никуда ходить?
Марк пнул ногой камень, лежащий на дорожке, и скривился от боли. Камень остался лежать на месте, а большой палец правой ноги неприятно заныл. Марк насупился и присел. Весь мир сегодня против него – математичка, истеричная историчка, теперь еще и камень. Он засунул камень в карман и похромал дальше.
Марк аккуратно открыл дверь и сразу же почувствовал запах маминой выпечки. Он поводил носом. Вишневые слойки – его любимые. Однако, предчувствие выговора за две двойки внесло терпкий нюанс в вишневый аромат. Может, пронесет, подумалось Марку, и он начал осторожно снимать ботинки, оттягивая минуты до встречи с мамой. Они, конечно же, ничего глобально не решат, эти минуты… как, собственно, и ботинки… Но к разговору Марк был еще не готов. Как, впрочем, и всегда. Палец на ноге заныл, напомнив о себе. Марк сначала скривился, а потом оживился. Вот оно! Он радостно ринулся на кухню, но споткнулся и плюхнулся на пол, сбив по пути вешалку.
– О, Боже! – феерично начала причитать мама. – Неужели нельзя просто войти в квартиру? Марк Андреевич, ты всегда пытаешься все сделать эффектно, – бурчала мама, разбирая упавшие куртки, и добравшись до головы сына. – Ты живое доказательство того, что число тринадцать приносит неприятности.
Марк, изобразив на лице страдание, высунулся по пояс из груды вещей.
– Хотя, и в двенадцать лет, и в одиннадцать, и в десять… – мама встала и вытерла руки о фартук. – Даже когда ходить еще не умел…
– Кажется, я палец сломал, – уныло сообщил Марк, слегка всхлипнув.
– О, Боже! – закатила глаза мама. – Опять палец! – она присела и начала прощупывать пальцы сына.
Марк скептически наблюдал за действиями мамы. Мама, в ее почти сорок лет обладала уникальным даром профессионально закатывать глаза и истерику. При этом интуиция ее хромала. Ощупав все десять пальцев на руках сына, она определила правый указательный, как поломанный и еще немного помяла его.
– Этот?! – так уверенно почти спросила она, что Марк практически сам в это поверил. – Так и знала, что что-то случится, не зря мне сегодня ложка приснилась.
Ложка? Марк вздохнул. Но, несмотря ни на что, мама была замечательной. Ее любили все – и папа, и Марк, и соседи. И не только благодаря ее кулинарии.
– Болит сильно? – сопереживательно спросила мама, надавив на палец.
– Ай! – вскрикнул Марк.
А еще мама сильная. Полупрофессиональная пловчиха в прошлом, сейчас психолог. Полупрофессиональная – это из-за папы. Как говорит мама – ее карьеру разрушила семья. Наша. Но мама не жалеет, папу она любит. А папа часто говорит, что кость у мамы широкая. И вот теперь, если раньше палец на руке Марка был не сломанный, то, возможно, сейчас уже.
– Значит он! – убедилась в своей правоте мама, и поцеловала палец сына.
– Этот еще нет, – виновато признался Марк, не хотел расстраивать маму – она не любила быть не права.
Мама настороженно посмотрела на указательный палец, еще раз его прощупала, потом остальные, встала и задумалась. Взрослые! Всегда странные, думал Марк.
– На ноге, что ли? – озабоченно приподняла брови мама.
Марк встал и похромал на кухню. Он умел находить выходы из любых неприятных ситуаций, как, впрочем, и входы в них.
Марк лежал с ноутом на кровати и напряженно сражался с противниками в Контр Страйке. Палец уже не ныл, но был перевязанный.
Хорошо, что папа работает травматологом. Он и маму от профессионального спорта спас, забрав пятнадцать лет назад в семью, и Марка систематически спасал от переломов. Жалко, что палец не спас от школы, а только отвлек внимание родителей от дневника. Но выигранное время можно будет использовать и придумать что-то еще.
Зазвенел будильник на телефоне. Марк его выключил и продолжил спать. Мама все равно придет будить, она любит все контролировать. Можно лишние минуты поспать.
Через какое-то время организм, привычный к определенному режиму, начал посылать в мозг Марка тревожные сигналы. Марк неохотно открыл глаза и прислушался. В доме была тишина, мама, почему-то, не спешила его будить. Он посмотрел на телефон и подскочил. Полчаса, а его еще никто не разбудил!
Марк спустился на кухню – никого. На столе только одинокий бутерброд с шоколадным маслом и газировка. Странно, подумал Марк, и побежал осматривать дом. Родителей не было. Может, они решили в очередной раз начать делать его самостоятельным? Папа часто говорил, что Марку пора брать ответственность за свою жизнь на себя и становиться настоящим мужиком. Настоящим – это не надеяться на волшебный пинок от мамы, а самому планировать свой день.
Почему тогда бутерброд? И газировка? Может, мама в очередной раз пожалела сына и решила смягчить его первые шаги в самостоятельный мир? Странно, что не полезной, с ее точки зрения, едой… Но взрослые – они вообще странные. Часто меняют свое мнение и противоречат сами себе. Например, Марк должен быть самостоятельным и сам делать себе завтрак, а папе мама делает?! Не явное ли противоречие? Как подстраиваться под этот мир?
