Москва. Лето 1953 года. Двор одной из московских новостроек…
– Федя, посмотри какая красота!
Молодая женщина с маленьким мальчиком на руках восхищённо рассматривала новый высотный дом, где её мужу недавно выделили квартиру. Переведя глаза с дома на двор, она, не меняя тона, добавила:
– Здесь уже и детская площадка с песочницей есть!
Муж, секретарь райкома одного из московских районов, закончив помогать шоферу открывать задний борт грузовика, рассеяно произнёс:
– Песочница – это хорошо…
Потом повернулся к жене:
– Ты вот что, Лидуся, определяй-ка Костика в эту самую песочницу и переключайся на разгрузку вещей. Меня ведь только до обеда отпустили.
Через несколько минут во двор вкатила ещё одна машина, и спортивного вида мужчина крикнул из кузова спешащей с вещами к подъезду Лиде:
– Гражданочка, не подскажите, где тут тридцать вторая квартира?
Лида повернулась на голос.
– Здесь, в этом подъезде! Наша квартира на четвёртом этаже, а ваша – на пятом.
Спортсмен перемахнул через борт и крикнул шоферу:
– Шабаш, приехали!
– Ой, вы ведь Селиванов? – произнесла Лида и смутилась своей бестактности.
Но известный всей Москве футболист Борис Селиванов лишь дружелюбно улыбнулся.
– Он самый, соседка! А это моя жена Ольга и мой сынишка Игорь.
Селиванов принял у сидевшей в кабине грузовика молодой женщины ребёнка, потом помог выбраться и ей. Женщины вежливо поздоровались.
– Лёля, видишь песочницу? Там уже есть один хлопчик, запускай туда и нашего!
– Это мой сын Костик, – поспешила объявить Лида.
– Вот я и говорю, запускай Игорька к Костику и – за работу!
А через полчаса в песочнице возились уже три пацана. К Костику и Игорьку присоединился Илюша. Его отец музыкант Игорь Фетисов тоже получил квартиру в этом доме и, по совпадению, в том же подъезде.
С этого дня мальчишки стали неразлучны, как три мушкетёра от Дюма-отца. Так их с тех пор и прозвали…
Детство наших героев ничем особенным не отличалось от детства их сверстников. Вспомните своё малолетство. Получилось? Тогда берёмся за руки и перешагиваем через тринадцать лет.
Москва. Осень 1966-го года. В преддверии школьного комсомольского собрания…
– Не дрейфь, Илька, всё будет тип-топ!
Игорь ободряюще похлопал приунывшего друга по плечу.
– Главное, не ссать и точно следовать полученной инструкции! – поддержал Игоря Костя.
А «ссать», честно говоря, было из-за чего. Ученика девятого «б» класса комсомольца Илью Фетисова обвиняли в фарцовке. По тем временам обвинение нешуточное. К тому же поймали Илью с поличным. А пошло всё с того, что отец Ильи не так давно поступил на службу в один очень известный симфонический оркестр. Начались заграничные гастроли, а значит, у Ильи стали появляться заграничные шмотки. Те, что ему не подходили или не нравились, он поначалу продавал по сходной цене своим друзьям. Но однажды случилось так, что новенькая кожаная куртка не подошла никому из проверенных товарищей, и Илья, с замиранием сердца, впервые пошёл на «пятачок». «Пятачком» именовалась подворотня поблизости от пресловутой «Берёзки». Илья всё время боялся, что на его плечо вот-вот ляжет суровая рука закона. Но в тот раз всё прошло, на удивление, гладко. Куртку удалось продать почти сразу, выручив при этом хорошие деньги. Ещё четыре раза побывал Илья на «пятачке», и все четыре раза ему фартило. Не подфартило на пятый. Его взяли при продаже джинсов и препроводили в отделение милиции, где был составлен соответствующий протокол.
В чём-то Илье повезло. Он не успел стать завсегдатаем «пятачка» и не попал пока в поле зрения органов. Это заметно облегчило задачу по его отмазке. В деле спасения Ильи, если не от тюрьмы, так от позорного клейма «спекулянт», были задействованы и стар и млад. Фёдор Константинович Агафонов, работавший к тому времени уже в московском обкоме партии, и Борис Сергеевич Селиванов, подвизавшийся всё на том же футбольном поприще, но теперь уже в качестве тренера, каждый по своей линии, повернули дело так, чтобы проступок друга их сыновей рассматривался не как фарцовка, а как подростковая глупость. Не осталось в стороне от дела отцов и младшее поколение. Костя Агафонов, бывший к тому времени секретарём школьной комсомольской организации, выхлопотал для друга положительную характеристику, что было не так уж и сложно – Илья Фетисов числился в примерных учениках и активных комсомольцах. Игорь Селиванов, заработавший к тому времени второй разряд по самбо и являвшийся членом «бригадмила», со своей стороны, поговорил с кем надо, и из протокола чудесным образом исчезли все отягчающие обстоятельства.
Таким образом, всё свелось к тому, что дело Ильи Фетисова было передано на усмотрение школьной комсомольской организации. Окончательную точку в нём должно было поставить школьное комсомольское собрание, на котором намеревались присутствовать представители райкома комсомола и правоохранительных органов. Поэтому провести собрание надо было так тонко, чтобы, с одной стороны, осудить поступок Ильи, но, с другой стороны, не допустить вынесения слишком строгого порицания. Ведь строгий выговор с занесением – об исключении из комсомола никто и не думал, это стало бы катастрофой, – за год с небольшим до окончания школы ставил крест на перспективе поступления в вуз. Дабы молодёжь всё сделала как надо, инструктировал ребят накануне собрания лично товарищ Агафонов.
Собрание проходило бурно. Правда, большинство выступлений сводилось к тому, что не следует слишком сурово карать Илью Фетисова, но были и другие мнения. Один юноша предложил даже исключить «спекулянта» из рядов. Последнее слово оставил за собой Костя Агафонов.
– Товарищи! Мне трудно говорить, поэтому я буду краток. Проступку комсомольца Фетисова нет оправданий! Как нет оправданий и мне, секретарю комсомольской организации и его близкому другу. Впрочем, какой я друг, если не сумел вовремя прийти на помощь товарищу! Вы вправе принять любое решение. Даже исключить Илью из комсомола. Но в этом случае прошу исключить из комсомола и меня, ибо я виноват в его проступке не меньше, если не больше самого Ильи!
– И меня тоже! – поднялся с места Игорь.
Такая «бомба» не могла не сработать. Суровые лица товарищей из райкома и органов просветлели. У учителей и девчонок на глаза навернулись слезы. Недоброжелатели притихли. Итог: строгий выговор без занесения. Это была победа! До выпускных экзаменов выговор благополучно сняли, и Илья Фетисов покинул школу не только с приличным аттестатом, но и с чистой характеристикой.
