Julian Barnes
THE SENSE OF AN ENDING
Серия «Большой роман»
Copyright © 2011 by Julian Barnes
All rights reserved
© Е. Петрова, перевод, примечания, 2011
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2017
Издательство Иностранка ®
Издание подготовлено при участии издательства «Азбука».
* * *
Я хотел написать книгу о времени и памяти, о том, что время делает с памятью. Также о том, что память делает со временем. И о том, что в определенный момент вы понимаете, что ошибались в чем-то главном. Когда вы стареете, у вас накапливаются воспоминания о вашей жизни. Но не все определенно. Ведь прошло 20 или 30 лет, и вы понимаете, что многое из случившегося неверно. В смысле тематики это короткая книга. Но я думаю, что писатель со временем учится лучше контролировать время.
Думаю, что рассказы писать труднее, чем романы. Я отношусь к тем авторам, которые начинали с романов, а позже стали писать рассказы.
Кстати, моя предыдущая книга была в 500 страниц. В романе рассказывается о том, что герой чего-то не знает и не может сказать, чего именно. Если бы я написал роман о том, что он узнал, он бы занял 250 страниц.
Джулиан Барнс
Возможно, лучший роман Барнса, и уж наверняка – изумительная история, очень человечная и до боли реальная.
Irish Times
Тонкий юмор, отменная наблюдательность, энергичный слог – вот чем Барнс давно пленил нас и продолжает пленять.
The Independent
Произведение потрясающей эмоциональной силы.
Daily Mail
В своем поколении писателей Барнс безусловно самый изящный стилист и самый непредсказуемый мастер всех мыслимых литературных форм.
The Scotsman
Джулиан Барнс – хамелеон британской литературы. Как только вы пытаетесь дать ему определение, он снова меняет цвет.
The New York Times
Завораживающая книга… своего рода детектив без преступления.
Independent
Как антрепренер, который всякий раз начинает дело с нуля, Джулиан никогда не использует снова тот же узнаваемый голос… Опять и опять он изобретает велосипед.
Джей Макинерни
Репутация Барнса, и без того блистательная, с этой книгой поднимется на новую высоту. И пусть не введет вас в заблуждение скромный объем «Предчувствия конца»: тайна, составляющая сюжетный двигатель романа, заложена очень глубоко, там, где живут наши самые заветные воспоминания.
The Daily Telegraph
Лишь Барнс умеет с таким поразительным спокойствием, не теряя головы, живописать хаос и уязвимость человеческой жизни.
The Times
Казалось бы, ну что может дать еще один роман – будто мы и так не знаем, что Барнс – великий писатель? Как еще, скажите на милость, может улучшиться его репутация? Какие такие новые таланты у него могут обнаружиться? Вот так, вот такие: еще как, еще какие; прям-таки с открытым ртом читаешь – во дает.
По существу, «Предчувствие конца» – это детектив, но очень необычный, потому что преступление, происшедшее много лет назад, не может быть юридически формализовано; более того, факты отфильтрованы памятью, поэтому не доказано, что оригиналы событий и позднейшие представления о них совпадают; и как теперь, скажите на милость, можно в таких обстоятельствах «расследовать» хоть что-нибудь?
Удивительно, что лабиринтоподобный сюжет возникает вроде бы абсолютно из ничего, на пустом месте, из самых тривиальных событий; в романе, кстати, сказано про этот феномен – «аккумуляцию»: когда эффект от (неблагоприятных) факторов не просто складывается, а перемножается – и сочетание вроде бы терпимых вещей неожиданно вызывает тотальную катастрофу, причем все обстоятельства ее – из самой что ни на есть обыденной, повседневной жизни. Как Барнсу удалось схватить этот феномен? Опять – стандартный барнсовский парадокс: романист – патентованный врун – в состоянии обнаружить такую правду, до какой никогда не докопается ни один автор нон-фикшна. Гроссмейстер, конечно; и конечно, на длинной дистанции Барнс обходит всех своих ровесников-соперников – и Макьюэна, и Рушди, и Эмиса.
Лев Данилкин (Афиша)
По-хорошему роман Барнса надо читать дважды: второй раз – уже умея оценить, как умно и мастеровито он выстроил эту историю, рассыпав на каждом углу подсказки. Оценить и понять, что рассказал-то нам Барнс об охватившей мир энтропии, которая настигает без всякого исключения всех.
В мире Барнса нет победителей и побежденных, каждый – расточитель и банкрот. Нет ничего хорошего в том, чтобы согласиться на роль посредственности, как это делает большинство живущих на земле, плывя по течению, не ведая «ни побед, ни поражений», о «вдохновении и отчаянии» зная лишь по романам. Но участь тех, кто сопротивляется рутине и готов на нестандартные решения, ничуть не отличается: их точно так же подстерегает Эрос, а затем Танатос и хаос. «Великий хаос» – это последние слова романа, действительно сильного, очень современного…
Майя Кучерская (Ведомости)
В истории современной английской литературы произошло долгожданное событие. С третьей попытки лауреатом самой престижной в Великобритании литературной премии «Букер» стал Джулиан Барнс за роман «Предчувствие конца».
Почему англичане так долго тянули с присуждением своей главной литературной премии, очевидно, лучшему современному прозаику Англии, которого читает весь мир и одних только русских переводов которого я насчитал шестнадцать, но, наверное, их больше? Ответ на этот вопрос однозначен. Потому и тянули, что слишком известен, что слишком избалован рецензентами ведущих газет, что не отметить его нельзя, и поэтому с этим можно не спешить.
Павел Басинский (Российская газета)
[1]
Вот что мне запомнилось (в произвольной последовательности):
– лоснящаяся внутренняя сторона запястья;
– пар, который валит из мокрой раковины, куда со смехом отправили раскаленную сковородку;
– сгустки спермы, что кружат в сливном отверстии, перед тем как устремиться вниз с высоты верхнего этажа;
– вздыбленная пенной волной река, текущая, вопреки здравому смыслу, вспять под лучами пяти-шести фонариков;
– другая река, широкая, серая, текущая непонятно куда, потому что ее будоражит колючий ветер;
– запертая дверь, а за ней – давно остывшая ванна.
Последнее, вообще говоря, я сам не видел, но память в конечном итоге сохраняет не только увиденное.
Все мы существуем во времени – оно нас и формирует, и калибрует, но у меня такое ощущение, что я его никогда до конца не понимал. Не о том речь, что оно, согласно некоторым теориям, как-то там изгибается и описывает петлю или же течет где-то еще, параллельным курсом. Нет, я имею в виду самое обычное, повседневное время, которое рутинно движется вперед заботами настенных и наручных часов: тик-так, тик-так. Что может быть убедительнее секундной стрелки? Но малейшая радость или боль учит нас, что время податливо. Оно замедляется под воздействием одних чувств, разгоняется под напором других, а подчас вроде бы куда-то пропадает, но в конце концов достигает того предела, за которым и в самом деле исчезает, чтобы больше не вернуться.
