Касательно топографии параллельной вселенной
Меня часто спрашивают: а как ты туда попала? На самом деле людям хочется знать, насколько велики их шансы тоже тут оказаться. У меня нет ответа на этот незаданный вопрос. Одно скажу: попасть сюда несложно.
Нет ничего сложного и в том, чтобы проскользнуть в какую-нибудь параллельную вселенную. Их так много: вселенные преступников, увечных, умирающих, да и мертвых, наверное, тоже. Эти миры существуют параллельно с нашим и похожи на него, но не являются его частью.
Джорджина, моя соседка по палате, загремела сюда молниеносно и бесповоротно – еще когда была на третьем курсе в колледже Вассар. Она сидела в кинотеатре, смотрела фильм, как вдруг на нее обрушилась огромная волна мрака. Мир вдруг исчез – несколько минут его просто не существовало. Она знала, что сошла с ума. Она огляделась, чтобы проверить, не случилось ли с остальными зрителями то же самое; но нет, все были полностью погружены в события на экране. В зале было темно, и этот мрак, наложенный на мрак в ее голове, становился невыносимым. Она кинулась к выходу.
– И что потом? – спросила я у нее.
– Сплошной мрак, – ответила она.
Но в большинстве своем люди перебираются в параллельные миры постепенно, проделывая сначала маленькие отверстия в перегородке между «здесь» и «там», пока не появится достаточно крупное отверстие. А когда оно появляется, кто ж тут устоит?
В параллельной вселенной законы физики не действуют. Поднявшееся вверх не обязательно упадет, всякое тело лишь изредка продолжает удерживаться в состоянии покоя, и уж тем более не стоит рассчитывать на то, что каждое действие обязательно вызовет равное по силе и противоположное по направлению противодействие. И время там другое. Оно может бежать по кругу, может течь в обратном направлении, может двигаться скачками. Сама суть вещей подвижна на молекулярном уровне: столы могут сделаться часами, лицами или цветами.
Но обо всем этом узнаёшь не сразу.
Вот еще одна удивительная особенность параллельной вселенной: из нашего мира ее не видно, но, оказавшись там, можно спокойно увидеть мир, из которого ты пришел. Иногда мир этот кажется громадным и зловещим, подрагивающим, как огромный кусок желе, но бывает и по-другому: когда он крохотный и заманчивый, летит по своей орбите и блестит. Как бы то ни было, проигнорировать его в любом случае не получится.
Из окон любой камеры Алькатраса виден Сан-Франциско.
– У тебя тут прыщ, – сообщил врач.
А я-то надеялась, что никто не заметит.
– Ты пыталась его выдавить, – продолжил он.
Когда я проснулась – а тем утром я рано проснулась, чтобы не опоздать к доктору – мой прыщ был уже на сносях, он буквально молил о том, чтобы его выдавили. Он жаждал свободы. Высвобождая его из-под маленькой беленькой шапочки, выжимая его до крови, я почувствовала, что исполнила свой долг. Я сделала все, что могла для этого прыща.
– Ты постоянно выдавливаешь прыщи, это навязчивое движение, – не унимался врач.
Я кивнула. Он бы все равно не замолчал, пока я бы с ним не согласилась, так что я кивнула.
– У тебя есть парень?
Я снова кивнула.
– С ним бывают проблемы?
На самом деле это даже и не вопрос был – он сам за меня кивнул.
– И ты постоянно выдавливаешь прыщи, – повторил он, а потом вдруг выскочил из-за своего стола и бросился ко мне. Это был смуглый толстый мужчина, с большим пузом, натянутым как барабан.
– Тебе нужно отдохнуть, – заявил он.
Отдохнуть мне действительно стоило – главным образом, потому, что в тот день я встала рано, чтобы приехать к доктору за город. На трамвае. С двумя пересадками. Чтобы попасть на работу, мне нужно было проделать тот же путь в обратном направлении. От одной только мысли об этом опускались руки.
– А тебе самой так не кажется? – не отходил он от меня. – Тебе самой не кажется, что нужен отдых?
– Да, – ответила я.
Он размашистыми шагами направился в соседнюю комнату. Вскоре я услышала, как он разговаривает с кем-то по телефону.
Впоследствии я частенько размышляла о следующих десяти минутах – моих последних десяти минутах. Мой первый импульс: встать и выйти, пройти обратно на улицу, потом пару перекрестков до трамвайной остановки и подождать трамвая, который отвезет меня обратно к моему парню, от которого одни проблемы, обратно на работу в магазине кухонной утвари. Но у меня не было на все это сил.
Врач вошел обратно в комнату с весьма самодовольным и важным видом.
– Я нашел тебе место в палате, – объявил он. – Там и отдохнешь. Всего лишь пару недель, хорошо? – Он сказал это примирительным тоном, чуть ли не умоляюще, и в этот момент мне стало боязно.
– Давайте в пятницу, – предложила я. Дело было во вторник, и, может, до пятницы я бы туда перехотела.
Врач навалился на меня всем своим пузом и сказал:
– Нет, не в пятницу. Сейчас же.
Мне это показалось не совсем разумным.
– Но у меня планы на обед, – возразила я.
– Можешь про них забыть. Ты не обедать поедешь, а в больницу, – отрезал он с видом триумфатора.
Мы находились за городом, на часах не было и восьми, так что вокруг царила тишина. Добавить к сказанному нам обоим было нечего. Я услышала, как к дому подъезжает такси.
Он взял меня под локоть – зажал своими толстыми пальцами как клешней – и вывел на улицу. Он открыл заднюю дверь такси и затолкал меня вовнутрь. На какое-то мгновение его большая голова очутилась вместе со мною внутри такси. Но потом он отпустил мою руку и захлопнул дверь.
Водитель приспустил стекло со своей стороны.
– Куда?
– Отвезите ее в больницу МакЛин, – ответил он. – И не дайте ей выскочить по дороге, – прибавил он.
Я откинулась на подголовник и закрыла глаза. Теперь хотя бы не надо ждать трамвая, и на том спасибо.
