От автора
«Хотя мыслей и планов у меня очень много, но наверно это будет моя последняя книга! Дай Бог дописать её до конца».
Так я думал когда начал писать эту книгу. И вот она написана. И, может, кто-то думает, что душа моя ликует и радуется? – Ничуть не бывало! Наоборот, я ещё более опечален, чем тогда, когда издавал свою предпоследнюю двенадцатую книгу. Опечален тем, что мыслей ещё много, а мне без двух месяцев исполняется девяносто четыре года. – Возраст был совсем не писательский, когда я начал писать – мне исполнился восемьдесят один год! В это время все люди уже кончают все житейские дела и лишь наблюдают над реакцией прожитых жизней.
И тем более печально, что когда бы ты не писал, у тебя нет права ссылаться на возраст! Да хоть двести лет – но произведённое тобой должно быть достойно тех людей, что возьмут в руки твою книгу, даже лишь, чтоб подержать её в руках.
Вот думаешь и гадаешь, вольется ли она в струю текущей жизни?!
И еще есть один печальный факт! Уже общий и на мой взгляд. – Люди разучились читать художественную литературу! Разучились набираться по ней жизненного опыта, чтоб жить красиво и благородно! Сейчас красота жизни, к сожалению, заключается лишь от наполнения твоего кошелька, от тех ресторанов, которые ты посещаешь, от того домашнего очага, который ты себе с большой помпой строишь! От тех людей, пусть самого низкого пошиба, но богатых, с которыми ты встречаешься. И не важно как этот, твой кумир, набил свои карманы – откровенным грабежом, или обманом доверчивых людей!
Может я грешу?! Может всё хорошо и так и нужно жить в современном обществе? – А я здесь что-то выдумываю. Может это и есть та высшая ступенька жизни к которой, наконец-то, пришло человечество?!
Тогда я перед читателем, если такой найдётся попрошу прощения, потому, что я в своей книге придерживался взглядов вошедших в мою жизнь от Лермонтова, Пушкина, Льва Толстого, Гоголя, Белинского и Писарева. И я не могу быть удовлетворённый лишь журналистскими репортажами с забоев угольных шахт, от токарных станков крупных заводов, военных действий на поле брани и встреч великих людей, заключающих торговые сделки, или сделки от войны и мира. Отсюда и некоторый сарказм в моих рассказах. – Честь имею!
«…О всех ушедших грезит конопляник»
С. Есенин
Все огороды, по правой стороне сельских строений, если идти к сельсовету при Советской власти, или к деревенской ставке Петлюры или Скоробогатского, властвующих чуть раньше, заканчивались зелёным лугом, отгороженным густыми порослями здоровенных верб, от огромной, переходящей вдали в синюю дымку обширной левады.
Левадой назывался клин земли, гектаров в восемьдесят, вытянутый вдоль села по правую руку. Посреди левады испокон веков был выкопан колодец, огороженный внутри от ила деревянными цебринами, с высоким журавлём. Возле колодца длинное деревянное корыто. Там поили скотину. И был вечный гвалт!
Но то уже за пределами частных лугов. А здесь, где огороды кончались сочной травой и вечно влажной почвой, у каждого хозяина огорода имелась так называемая, копанка, метра четыре в ширину и метров шесть в длину. Она представляла собой небольшое выкопанное частное озерцо, покрытое зелёной ряской так, что воды и не было видно.
Странное дело. Каждую весну копанка представляла собой небольшое болотце с размытыми краями. И уже тогда, когда засадят огороды, хозяин копанки, или её хозяйка, подобрав подол юбки со всех сторон ног, и закрепив его, подол этот, на поясе, брали лопату и расчищали свою личную копанку. Выравнивали её края, чтоб были ровненькие и углубляли своё озерцо примерно на сто – сто десять сантиметров.
Уже в начале августа там, не весть откуда появлялась рыбёшка и её, в основном дети десяти – двенадцати лет, ловили сплетёнными из лозы корзинами. Попадался небольшой, не успевший вырасти карасик, но в основном вьюны, где-то грамм по пятьдесят-восемьдесят каждый. Размер и вес считались съедобными.
Как рыба туда попадала наверно и сам Бог не знал. А хозяева копанки такими ненужными сведениями и не интересовались. Главное, что она там была, эта самая небольшая рыба.
Конечно, ловили её не каждый день, но за всё лето, примерно до сентября месяца раз восемь-десять ловили. Всего-то улов составлял грамм семьсот за один приём… не больше, а то и меньше, но её с радостью чистили, жарили на сале и это был семейный праздник. Рыба считалась своей, как и курица, выращенная в собственном дворе.
К концу июня водное зеркало копанки, как мы уже говорили, было сплошь покрыто ряской. Дети её вылавливали теми же, плетёнными из лозы, корзинами, клали в полотняные торбы, ложили в тени, а сами, раздевшись догола, купались. Весёлые крики раздавались на всю леваду.
Дети группировались по полу. Из нескольких семейств мальчики собирались в чью-нибудь отдельную копанку, а девочки занимали другой водный рубеж, через пустую копанку. И это был закон. Закон для детей не писаный, но жёстко соблюдающийся! И не дай Бог, когда какая-нибудь девочка пожалуется родителям, что Володька из соседнего двора подсматривал за девочками! – Ему, этому Володьке, попадало от своих родителей, как говорят, по первое число!
Но это ещё не беда. Беда наступала потом. Когда он шёл по селу, на него все показывали пальцем и стыдили его. А потом продолжали стыдить ещё и в сентябре, когда он приходил в школу.
И, странное дело, когда такой поступок совершала смелая, или, не в меру хулиганящая девочка, – ей всё сходило с рук! И мальчишки даже не жаловались на такую девочку. – Джентльмены!
В обед мальчики и девочки шли домой обедать, приносили добытую с поверхности воды ряску и отдавали её уткам. Утки наперебой ряску поедали! – Была в ряске для уток какая-то сладость. После обеда кто приходил к копанке, а кто – нет. Всё дело в том, что ребятишки шли к воде не просто, чтобы искупаться и поозорничать, а с определённой целью. Их посылали родители набрать ряски для уток. А уже купание – то был побочный продукт и само вознаграждение за труды праведные.
Но ещё было у ребят одно правило. – Если девочки и мальчики вымажут себя грязью из глины, или чернозёма с ног до головы, не оставляя ни кусочка голого тела, то считалось, что ничего зазорного нет в их обнажённой встрече. Но, к такому методу обращались очень редко. – По вынужденным обстоятельствам. Например – если кто из девчонок поранит об осоку ногу и нужно её перебинтовать теми же стеблями, но уже пахучей осоки. Ну и другие непредвиденные обстоятельства.
Огороды кончались, за небольшим исключениям грядкой капусты. Капусту нужно поливать и это было удобно, если такая грядка недалеко от копанки. За капустой, если считать следом от копанки, посеяна объёмная грядка конопли. О конопле мы расскажем подробно. А сейчас о десятилетнем Володьке, посмевшем посмотреть с близкого расстояния на обнажённых купающихся девочек.
