Александр Деревяшкин - Приключения Деревяшкина

Редактор Елена Милиенко

Корректор Елена Дубинина

Дизaйн обложки Мария Ведищева

Фотогрaф Александр Деревяшкин

© Александр Деревяшкин, 2022

ISBN 978-5-0055-7240-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Был солнечный приятный день. Она шла по тенистым аллеям парка среди солнечных зайчиков и бегущих теней трепещущей листвы.

В парке на спортивных тренажерах упражнялись молодые люди. Один из них, заметив ее, обратился к товарищу:

– Смотри, какая красивая!

– Ух ты! – с восторгом воскликнул его друг.

Анфиса, так мы ее будем называть, слышала этот разговор, но и ухом не повела. Она знала себе цену.

Грациозной и легкой от природы походкой она пошла дальше и, найдя красивое место, села на травку. В Израиле разрешают отдыхать на газонах.

Теплые лучики солнца ласкали ее тело. Анфиса полулежала, расслабленно жуя травинку, прищурив от солнца глаза.

И тут появился он. Молодой рыжий красавчик. Они заметили друг друга, но вежливо отвели взгляды.

«Ах, какой хорошенький, – думала Анфиса. – Неужели пройдет мимо?»

Но рыжий как ни в чем не бывало тоже присел почти рядом и стал смотреть на голубей.

Анфиса делала вид, что ничего не происходит, рыжий тоже. Но случайно их зеленые глаза встретились, и взгляды уже не отрывались.

Они молчали. Он придвинулся ближе к ней глядя в изумрудную глубину ее глаз, ощущая аромат трав и ее тела, а она потянулась к нему…

И они потерлись своими красивыми мордами.

Был дождь, потом солнце! Дети весело прыгали через лужи, взрослые торопились по делам.

А на земле, раскинув изломанные ветром руки-спицы, лежал красивый зонтик.

Жизнь зонтика, даже нового, не долга – до первого сильного порыва ветра.

И вот он лежал на холодной земле… Брошенный, одинокий и никому не нужный…

Но этому зонтику повезло, потому что рядом прогуливался дед Кузмич с красивой выструганной им деревянной палкой.

На ней были вырезаны змея и яблоко. В другой руке он держал радиоприемник, который что-то бормотал.

– Хм… гм… – вздохнул Кузмич, остановившись возле зонтика. – Бросили тебя бедолагу… Ну ничего, я тебе спицы поравняю, кое-где заклепаю, подтяну, подправлю – будешь как новенький.

Рассуждая вслух, Кузмич тяжело нагнулся, поднял зонтик, снял с него большими крепкими крестьянскими руками комочки земли, встряхнул, положил под мышку и направился своей дорогой…

Осень подходила к концу. Озерцо в холодном лесу, где жили журавли, замерзло. Они, улетая и прощаясь, кружили над озером. Вожаки, курлыча, собирали стаю. И только один старый вожак с умными грустными глазами остался.

Он знал, что не долетит. С ним остались два птенца, которые вылупились поздно и еще плохо умели летать, они были очень слабенькие. Еды становилось все меньше и меньше. Птенцы стучали по холодному льду озера клювиками в поисках пропитания.

Ночью случились заморозки, птицы сбились в стайку около березы и грелись. Снег падал на белые перья.

А утром старый вожак все-таки решил лететь на юг. Лучше смерть в полете, чем прозябание в студеном лесу.

«Но поднимутся ли в небо малыши?» – думал он.

И вот забрезжил рассвет. Старый вожак закурлыкал и побежал, тяжело махая крыльями, за ним побежали молодые птенцы. Они взлетели и сделали круг. Вожак выбрал точное направление, и птицы двинулись в путь.

Летели долго лесами и тихими заброшенными селами. Вот вечер, речка. Там они отдохнули, подкрепились лягушками, нашли для ночлега теплое место между холмами и утром полетели дальше. Предстояло преодолеть самый трудный участок пути.

Маршрут пролегал через море, и этот полет казался старому вожаку бесконечным. Крылья болели и спина тоже. Летели медленно, грустно курлыча, молодые птицы едва поспевали за ним. Но накопившаяся тяжесть утягивала вожака все ниже к морю, он не летел, а уже почти падал…

И вот в море показалась точка. Вожак неимоверными усилиями летел на этот кусочек поверхности. Это оказалась маленькая яхта, и птицы осторожно приземлились на ней.

На шум крыльев из каюты высунулся «новый русский»: в очках и панамке, в малиновых шортах и с тяжелой желтой цепью на шее.

– Ни фига себе, – сказал он, – куда забрались журавли. Да усталые и голодные, наверное? Марфа! – крикнул он. – К нам гости, накрывай стол – доставай креветки, сырую рыбу и те лягушачьи консервы, что нам подарили французы.

– Барин, я не Марфа, а Матрена, как вы не можете запомнить? Ой, журавлики, красота-то какая! Сейчас живо покормим.

Усталые птицы поели, и хотя этих добрых людей они не боялись, но все же уселись повыше и стали засыпать. А «новый русский» из кубрика их фотографировал двумя телефонами и фотоаппаратом с длинным «хоботом».

Так журавли жили на палубе три дня, потом поднялись на крыло и снова полетели к теплу на юг. Сил прибавилось, и они летели плавно, медленно и не так тяжело…

И вот юг, земля, берег. Недалеко, в зелени леса, солнечное озеро и парк, куда с разных концов земли слетались птицы и где их кормил бородатый служитель с черными большими, как сливы, глазами.

Сегодня все небо было в журавлях, их были тысячи – со всего света.

Они курлыкали: «Мы прилетели, прилетели!»

Это курлыканье звучало как песня, и эхо разносилось по всему озеру…

Наступил вечер, старый вожак обессиленно дремал, прислонившись к пальме, и ему снилась березка в снегу, и этот снег постепенно засыпал его… и еще ему казалось, что он летит.

Словно это его первый полет. Ему стало так легко и радостно, как в детстве. Жизнь еще подарит много полетов… только бы успеть прожить…

Старый, дребезжащий железками космический корабль летел, натужно гудя, к неизвестной планете.

Грегори, устало опустив голову, сидел в маленькой рубке корабля и вспоминал суд на земле.

– Вы, – говорил ему судья, – нарушили главный закон. Вы прорвали периметр, обошли посты охраны и приблизились к женщине, пытаясь с ней заговорить. Да ты знаешь, – вдруг вскричал судья, хлопая папкой с документами по столу. – Даже я – главный судья города – не могу приближаться к женщинам. Их так мало осталось на земле, и их спокойствие оберегает закон. И поэтому мы выдворяем вас с земли с минимальным количеством еды и топлива.

– Но я ученый, – поднял руки Грегори. – Я всю жизнь работаю над тем, чтобы женщин было больше. Но я ни разу не видел их вживую и не смог пообщаться ни с одной женщиной.

На глазах судьи навернулась слеза, он подошел к скамье, где сидел Грегори, и с грустью похлопал его по плечу.

– Прости меня, Грегори, прости дружище, я ничего не могу сделать.

Через много дней полета изгнанник приблизился к звезде, похожей на солнце с тремя планетами.

Датчики зафиксировали на одной из них приемлемую температуру и небольшое количество кислорода.