– А я вам говорю, что цивилизация доживает свои последние годы, – сказал слегка надтреснутым старческим голосом поседевший профессор. – Вы что не видите, что творится? Мы в тупике! Мы обречены!
– По-моему, профессор Соколов слишком драматизирует ситуацию, – вставая, произнес другой ученый, правда был он моложе первого оратора лет на тридцать. – Да, последние катаклизмы, кризисы, решения правителей ведущих мировых держав сильно подкосили прежнее мироустройство, но мне кажется, что ничего непоправимого в этом нет. Так уже бывало, когда в Сараево был убит герцог Фердинанд, и началась первая мировая война. Затем, когда Германия напала на СССР, и всем казалось, что мир рухнул, потом когда развалилось само СССР, но ничего страшного не случилось, каждый раз цивилизация зализывала раны. Вот и сейчас я не вижу никакой катастрофы. Вскоре после соблюдения баланса все вернется на круги своя.
– Спасибо профессору Сергееву за столь познавательную научно-историческую лекцию, – отозвался седой профессор, – к вашему сведению я мальчишкой застал вторую мировую войну, через пятьдесят лет видел падение СССР, вы тогда только институт заканчивали и по общагам девок обжимали. Так вот позвольте вам заметить, что все перечисленные вами примеры не идут ни в какое сравнение с тем, что творится в настоящий момент. Я говорю о цивилизации в целом, складывается впечатление, что человеку не хватает последнего шага.
– Это куда же он шагает? – ехидно поинтересовался Сергеев.
– В бездну, – серьезно, не обращая внимания на подначки коллеги, ответил Соколов. – Я говорю не о мелкой сваре двадцати стран и не крахе одной, пусть и великой, державы. Я говорю о вымирании вида человека как такового. Поймите же вы, все ведет к глобальному катаклизму, не важно, как он будет выглядеть – вирус, ядерная война, природный катаклизм. Факт что на этом некогда зеленом, а теперь умирающем шарике, цивилизация перестанет существовать. Я предлагаю активировать проект «Изоляция».
В зале, где сидели сто ведущих ученых России, поднялся неясный гул, словно кто-то распахнул окно и ворвавшийся в кабинет ветер разметал лежащие на столе бумаги, поднял их и начал ими шелестеть.
– Я предлагаю поставить этот вопрос на голосование, – перекрикивая гул множества голосов, крикнул Соколов. – Тем более все исследования закончены, мы в состоянии изолировать объект размером в несколько квадратных километров с населением около тысячи душ. Я не знаю, что их ждет после расконсервации. Но так можно попробовать спасти кусок цивилизации. Итак, мое мнение – необходимо активировать проект «Изоляция». – Он достал свою карточку, предназначенную для входа в зал, и приложил ее к считывающему устройству, нажав рядом иконку «ЗА».
Понимая, что жребий брошен и голосование началось, остальные ученые доставали свои электронные пропуска. Соколов поднял голову и глянул на табло голосования: семьдесят два – «за», двадцать восемь – «против». Так начался проект «Изоляция» – величайший эксперимент умирающей цивилизации.
В одном профессор РАН был уверен точно: цивилизации в ее теперешнем виде пришел конец. В своих отчетах он указывал шестнадцатый год. Он ошибся всего на немного – коллапс произошел год спустя.
Телефонный звонок разбудил бывшего майора в два часа ночи. Он с трудом нашарил трубку и приложил ее к уху:
– Кому, блин, не спиться пока темно? – поинтересовался он заспанным голосом.
– Мечислав Дмитриевич?
– Да, еще вчера это был мой номер, – зло отозвался Молот.
– Проект «Изоляция». Вам надлежит прибыть на авиабазу в Жуковском не позднее чем через два часа. Набор вещей минимальный. Разрешена одна спортивная сумка весом не больше десяти килограмм, – закончив говорить, неизвестная собеседница положил трубку, оставив отставного майора слушать короткие гудки отбоя.
Мечислав Молотов аккуратно, словно обезвреживал растяжку, положил трубку на рычаги телефона и, нашарив выключатель, зажег свет. «Неужели правда?», – спросил он сам себя. Вряд ли кому-то пришла идея пошутить с ним подобным образом. Да и никто об этом не знал. Три года назад к нему подошел молодой человек и, представившись, предложил поучаствовать в одном проекте. Тогда майора за невыполнение приказа поперли из спецотряда «Альфа» и бывший ФСБшник остался не удел. К бандитам не пошел, честь дороже. Да и терять было нечего: ни семьи, ни детей за сорок лет жизни, родителей вообще никогда не было, какие родители у воспитанника детдома? Проект ни к чему не обязывал. Просто он значился в списках участников Майор жил обычной жизнью, работал могильщиком на одном из кладбищ, имел хорошие деньги. Но три последних года он ждал одного этого звонка. Что ж, пора собираться. Хотя, что брать отставному спецназовцу? Экстренная сумка уже готова. Осталось только одна деталь, маленький мощный нетбук с тринадцати дюймовым дисплеем. Взвесив сумку в руке, Молот улыбнулся, не больше пяти килограмм. На то, чтобы умыться, одеться и позавтракать на скорую руку ушло восемь с половиной минут. Спустя семнадцать минут после ночного звонка отставной майор закрыл дверь в свою квартиру. Закрыл ее навсегда. Он даже не догадывался, что подобными звонками по всей стране разбужены сотни мужчин и женщин: врачи, ученые, военные, инженеры, конструкторы, учителя, аналитики, программисты и просто талантливые технические специалисты. Всех их старательно отбирали три последних года. Некоторых пришлось заносить в списки вместе с семьями, ради одного нужного человека брали еще двух-трех. Но подобных исключений было не много. В основном люди, попадавшие в поле зрения разработчиков проекта, были одинокими в сферу различных причин, чаще всего к этому вела замкнутость, любовь к работе и просто отстраненность от остального мира.
Спустя час двадцать минут майор, предъявив на КПП пропуск, выданный вербовщиком проекта, был сопровожден одним из часовых к самолету, у которого уже стояли два десятка людей. Некоторые курили, другие просто сидели на своих чемоданах. Курильщики быстрее всех нашли общий язык. Там уже шли активные дискуссии на тему проекта и экстренного вызова. Мечислав поставил сумку на землю и, закурив, прислушался к разговору. Его заметили, кивнули и снова вернулись к прерванному диалогу, суть которого состояла в том: учения это или же все по-настоящему. С каждого из них была взята подписка о неразглашении, и вот теперь, очутившись среди своих, они могли спокойно разговаривать на давно мучавшую их тему.
– Не похоже это на учения, да и что за учения такие? – апеллировал молодой парень, которому, наверное, едва исполнилось двадцать. – Как быстро мы сможем до авиабазы добраться? Нет, это все взаправду. Да и туда гляньте, эти точно не на учения собрались, – он мотнул головой в сторону второго самолета.
