Ливень падал сплошной стеной, размывая очертания мира, заглушая звуки большого города своим настойчивым шепотом. Тяжелые капли разбивались о мраморные ступени крыльца, окутывая дождевой пылью стоящую под навесом девушку. Та морщила нос, зябко передергивала плечами. Зонта не было, а непогода разошлась не на шутку, и хотя до маршрутки было недалеко, выходить из укрытия ей не хотелось.
Выбегая утром из дома, Марья так спешила, что даже в окно не глянула. Накрапывать стало, когда она почти добежала до остановки. Тогда она подумала, что дождь скоро кончится, однако к обеду он стал сильнее, а к шести вечера хлынул, как вода из сорванного крана. Рассудив, что уж ливень-то точно не станет идти вечно, она решила задержаться на работе, разгрести накопившиеся дела. Три макета визиток и буклет, из тех, что надо было сделать еще вчера, переместились в папку «готовое», однако на небе кран так и не починили, и теперь, стоя на крыльце, она собиралась с духом, чтобы покинуть убежище.
«Всего двести метров», — утешила она себя и, выскочив, бросилась к пешеходному переходу. В туфлях сразу захлюпало. Стоило добежать, и светофор, будто назло, загорелся красным. Мимо летели машины, разбрызгивая воду из-под колес, мокрая одежда липла к телу. «Ну почему со мной все время случается какая-то ерунда? — подумала Марья. — Если дождь, то я без зонта, если работа, то завал, если личная жизнь, то...»
Додумать она не успела — над головой возник зонт. Большой, черный, мужской. Его хозяин молча встал рядом. Марья повернула голову... и тут же отвела взгляд, незнакомые люди всегда ее смущали, а этого парня она точно видела впервые. «Сейчас знакомиться начнет», — подумала она.
И ошиблась.
— На остановку? — спросил тот и, удовлетворившись ее кивком, принялся разглядывать светофор на противоположной стороне дороги. Когда загорелся зеленый, перевел на другую сторону, довел до остановки и отправился дальше по своим делам.
Марья смотрела ему вслед, пока не подъехала маршрутка, а после, глядя на льющиеся по стеклу потоки воды, подумала, что дождь — не такая уж плохая штука, когда есть тот, кто готов поделиться с тобой зонтом.
Пусть даже проходя мимо.
Нет ничего отвратительнее дождя, считала Наталья. И даже остановочный навес над головой не мог изменить ее мнения: день сегодня выдался ужасный.
Кляня погоду, она блуждала взглядом по сторонам. Автобус появляться не спешил, скрасить ожидание было совершенно нечем. Для полного счастья она вспомнила, что постиранное накануне белье до сих пор «сохнет» на балконе.
Стихийно возникшая парочка на другой стороне дороги не ускользнула от ее пытливого взора. «Тоже мне, голубки, — подумала она и принялась наблюдать дальше — чем не бесплатное кино? — А парень-то красавчик, — присмотревшись, поняла она и перевела взгляд на девушку, которая, хоть и смущалась своего попутчика, все же украдкой поглядывала на него с интересом. — И не мечтай, овца, на тебя он не клюнет, такие на мелочевку не размениваются. Это как мой Виталик...»
Воспоминание о бывшем, с которым Наталья так тяжело и некрасиво рассталась полгода назад, весьма некстати выплыло из памяти. Настолько, что внутренний монолог тотчас прекратился.
Светофор переключился на зеленый, и парочка под зонтом ступила на зебру. Глядя как они приближаются, Наталья молча буравила их взглядом, от которого, если бы не дождь, эти двое наверняка бы задымились.
А когда парень, доведя девчонку до остановки, отправился восвояси, Наталья мысленно воскликнула: «Ну, что я говорила? Осталась ты, овца, с носом!»
Не замечая ее взгляда, девчонка посмотрела вслед несостоявшемуся кавалеру... и улыбнулась.
При виде этой улыбки, ехидничать почему-то расхотелось. И, пожалуй, впервые за долгое время появилось желание сесть в тихом уголочке, подальше от посторонних глаз, и выплакать наконец всю свою боль. А потом просто жить дальше.
Подъехавшая маршрутка распахнула двери, выпустив троих и впустив не меньше десятка. Наталья втиснулась одной из первых.
Девчонка зашла последней, пристроилась у двери, и Наталья всю дорогу украдкой поглядывала на нее, пытаясь понять, почему какая-то невзрачная дурочка знает о жизни что-то такое, чему умудряется улыбаться. Чему вообще можно улыбаться в этой дурацкой жизни, особенно когда дело касается мужчин.
Лишь раз ее мысли отвлеклись от этого размышления — когда, проезжая гигантскую лужу, маршрутка обдала фонтаном воды желтую легковушку.
«Чтоб тебя!..» — не сдержалась Амалия, когда какая-то паршивая маршрутка окатила ее чудесную желтую мазду грязью из лужи. Она не просто злилась, ее разрывало от бешенства, ведь только что она специально заехала на мойку навести красоту, и вот вам подарочек!
Стукнув ладонью по рулю, она от души выругалась. К чему сдерживаться, когда тебя никто не слышит? В последнее время она так старалась быть правильной девочкой, что сбросить напряжение было необходимо.
Вспомнив о том, кто подтолкнул ее к этой правильности, Амалия едва не пропустила поворот, чудом успев в самый последний момент, и вскоре ее слегка испачканная малышка устроилась на парковке, принадлежащей фитнес-центру.
Проверяя, не размазалась ли помада, Амалия заметила подходящего к крыльцу Макса. Сердце затрепетало, пытаясь выпрыгнуть из груди. Амалия взяла себя в руки и, еще раз взглянув в зеркало, выпорхнула из машины с лучезарной улыбкой, за которую ее стоматолог получил изрядную сумму.
— Ма-а-акс, добрый день! — воскликнула она, изящно взмахивая рукой — маникюрша Амалии оплатой тоже осталась довольна.
Предмет ее обожания оглянулся на звук и вежливо улыбнулся.
— Добрый день, Амалия. Вы как всегда великолепны.
Большой черный зонт в его руках с легким хлопком закрылся.
Услышав окончание фразы, девушка постаралась улыбнуться еще ослепительней. Ничего другого все-равно не оставалось — многомесячные усилия в комплекте с диетой и самоистязаниями в спортзале не смогли сдвинуть ситуацию с мертвой точки.
Да, стоило признать — ее отчаянная любовь, великолепный Макс, оказался крепким орешком. Никогда прежде мужчины, которых она хотела, не держали оборону так долго. Стоило повести загорелым плечиком, и они складывали сердца и бумажники к ее ногам. Но Макс оказался не таким — что бы она ни делала, как бы себя ни вела, в ответ получала только дежурные вежливые комплименты, пусть и сказанные с улыбкой, от которой глупое сердце начинало надеяться на большее.
Она даже подумала, что Макс предпочитает парней — иначе почему он так нечувствителен к женским чарам? Однако подруга Карина, которой она поплакалась в жилетку, убедила в обратном. И теперь, понимая, что дело лишь в ней самой, но все еще не готовая признать поражение, Амалия вспорхнула на крыльцо, входя в распахнутую Максом дверь.
