1. Глава 1
Из окна доносилось радостное щебетание птиц – вайхи, тирды и ригисы приветствовали весну в нашем городе и явно хотели донести свое настроение до увлеченных своими повседневными хлопотами людей.
Все расцветало, оживало — природа просыпалась и с каждым своим новым вздохом заставляла юные сердца трепетать, мечтать о душевных муках и самоотверженно бросаться в омут страстей.
Люди снимали с себя тяжелые одежды, а вместе с ними, будто, и дурные мысли, тревоги, тянущие к земле.
Распахнув широкие створки окна, поймала взглядом младших сестер — Клэр и Дари. Девочки опять бегали по саду друг за дружкой, явно о чем-то споря. Наверняка, опять женихов поделить не могут. От испытываемой к сестрам нежности, не смогла сдержать теплой улыбки – едва заметной, но искренней.
У миловидной и складной красавицы Клэр русые волосы, маленький вздернутый носик, розовые губки бантиком и карие глаза. Простая, добрая, нежная и обожающая читать книги о любви – она олицетворяла идеальную невесту на выданье. Образец невесты для приличного мужчины, что желал обзавестись крепкой дружной семьей. О, уверена, скоро к нам начнут всерьез свататься и, не пройдет и года, хрупкое мечтательное сердце кому-то ответит взаимностью. Тревожило ли меня это? Да.
Я боялась, что её не смогут оценить по достоинству, дать ей всё то, что сестра заслуживает. Может, глупо, но я знала, насколько расчетливыми могут быть мужчины.
Другая моя сестра – Дари, обладала более темным цветом волос и тонкими, но яркими, словно перепачканные в спелой ягоде, губами. Её личико украшали такие же носик, как у Клэр, но глаза были на зависть многим девицам – большие, бездонные, того гляди, и провалишься, засмотревшись. В этом глубоком темном океане всегда плясали ненасытные и любознательные чертята.
Две такие разные, но такие похожие – мои любимые сестры.
Счастливые, активные и такие… живые.
Клэр уже, без малого, семнадцать, а Дари недавно исполнилось пятнадцать лет — в этом возрасте их жизнь начинает расцветать новыми красками. Наблюдая за ними изо дня в день, я не уставала удивляться. А еще завидовать. Несерьезно, но моему сердцу от неоднозначных тяжелых мыслей часто становилось тоскливо и одиноко.
Когда-то я тоже была такой, как они. Пока на мое четырнадцатилетие в наш дом не пришел неизвестный господин: шагающий тихо, словно тень. Окруженный странной аурой, от которой у всей нашей семьи в тот миг тревожно сжалось сердце, а коленки предательски подкосились.
ОН был другим. Странным, настолько контрастирующим с привычными глазу людьми. И пусть он не заглянул в глаза никому, кроме моего отца, казалось, что незнакомец заглядывает мне в душу.
Странное ощущение, но я могла поклясться – все мои внутренности сжались, а пальцы задрожали, когда я ощутила, как пересохло в горле от дурного предчувствия. В какой-то момент я вдруг поняла, что дышать становится все тяжелее.
Они уединились с отцом в его кабинете. Родитель был явно обескуражен визитом незнакомца – статный мужчина выглядел дорого и очень угрожающе, а мы были простой семьей, ведущей не выходящий за какие-то рамки образ жизни.
Сами того не замечая, мы, девочки, собрались на широком диване посреди гостинной. Мама крепко держала нас за руки, явно испытывая страх и перебирая в голове все события, что могли послужить причиной визита господина подобного статуса.
И она не находила, я видела это по то и дело отражающейся на ее лице растерянности.
Однако, причина все же была.
Прошло не меньше получаса прежде чем к нам вышел посеревший и в миг постаревший папа. Мы, как по команде, повскакивали с широкого дивана и обернулись к родителю. Он явно с трудом стоял на ногах и сдавливал рукой грудь, будто у него разболелось сердце.
А еще родитель смотрел на меня в упор – взглядом приговоренного, что стоит на плахе и ищет милости у государя, надеясь на прощение.
Тогда, будучи столь юной, я не сразу поняла. Хотя, нет, скорее, просто не захотела понять и поверить. Только вышедший следом за ним таинственный мужчина, словно хищный огромный зверь, решительным шагом направился точно ко мне.
Да…
Я не думала убегать, даже задержала дыхание, ощущая, как теряю связь с привычной реальностью, буквально прирастая к полу. Казалось, все звуки вокруг разом утихли.
− Здравствуй, Клариссабель, – поприветствовал меня этот странный человек, слегка склонив голову и продолжая игнорировать окружающих.
И это было, с одной стороны, приятно, что такой, явно благородных кровей, мужчина выказывает мне свое уважение. Только вот…
− Добрых ночей, господин, − выдавила положенное приветствие, − но меня зовут Бель.
− Нет, моя юная леди, отныне вас зовут Клариссабель, − уголки его губ приподнялись в подобии улыбки, но твердость сказанных слов придавила меня, словно тяжелая каменная плита.
Я не успела испугаться или возмутиться. Не успела, ровным счетом, ничего.
В одно мгновение он мягко обхватил мой подбородок и притянул ближе к своему лицу, вынуждая заглянуть в глаза. Если кто-то спросит, каким был их цвет – я не вспомню.
Маменька и сестры было кинулись мне на выручку, но незнакомец одним взмахом руки каким-то чудесным образом пресек любые их попытки приблизиться.
А через еще один удар моего сердца, я услышала незнакомую бархатную речь, совершенно непонятную, сбивающую с толку сочетанием сложных звуков. Пошевелиться, зажмурится уже не смогла. А когда незнакомец внезапно надавил пальцами на мои щеки, вынуждая разомкнуть губы, я увидела, как с последней непонятной фразой непонятная темная субстанция соскользнула с губ незваного гостя, устремляясь прямо в мой рот.
Словно живая, пугающая тьма проскользнула прямиком внутрь моего тела, заставляя рвано кашлять, задыхаться. Глаза расширились от ужаса и непонимания того, что произошло, а потом сознание окончательно заволокло тьмой.
Меня словно опустошали и одновременно чем-то наполняли. Я горела и умирала от холода, металась по темным лабиринтам, снова и снова врезаясь в стены, вспыхивающие какими-то яркими символами. Казалось, этой выпивающей все силы муке не будет конца. Пока, в какой-то момент, я все же не почувствовала дикую усталость.
И не было сил больше искать выход из этого лабиринта, хотелось просто раствориться, забыв обо всем… Уплыть, растаять.
В тот самый миг я услышала чей-то хриплый голос: он что-то говорил на том же неведомом мне языке, звучал все громче и громче, быстрее, ритмичнее.
Удивительно, наконец, я даже сама стала понимать, о чем же он просит, а, вернее, даже зовет… Тогда, собрав последнюю волю, я молнией устремилась к источнику, теперь уже с легкостью отмахиваясь от преград, преодолевая все препятствия темной западни. Казалось, у меня выросли настоящие крылья, и теперь я могла сделать то, что должна была.
