Александра Неярова - Проклятье берсерка, или Чужая невеста

1. Пролог

– Ты должен отыскать девчонку и привести ко мне. Любой ценой.

Залу наполнял густой полумрак, разбавляемый лишь светом одинокого трепыхающегося огня в серебряном канделябре у окна, за стеклами царила глубокая ночь. Языки пламени бросали отсветы на бордовые портьеры и ластились по каменному полу к ногам хозяина дворца.

Конунг Якоб сидел на железном троне, его тяжёлый взгляд нервно выискивал во тьме ниши с тайным проходом позднего визитёра. Его расслабленная поза была показная, от одного только присутствия воина в комнате по спине правителя скользил каплями холодный пот.

– К какому сроку?

Низкий голос, в котором проскальзывали звериные нотки, прозвучал из совершенно противоположного угла, застав конунга врасплох. Руки мужчины крепко сжали подлокотники трона, он со свистом втянул в грудь новую порцию воздуха и тут же успокоился, на корню задавив панику. Отродье дьявола!

Якобу было не по себе находиться с гостем в одном помещении, и неудивительно, ведь за плечами зверя всегда маячит смерть, а под сапогами хрустят кости поверженных врагов и разливаются реки крови. Однако венец всевластия на голове конунга позволяет держать таких, как он, на коротком поводке.

…Пока позволяет.

– Вы должны успеть ко дню осеннего равноденствия. Девчонка – последняя из рода, только она подходит для удачного завершения ритуала.

Правитель нахмурился, отродье не уточнил, как зовут деву и где искать. Якоб знал, что, если надо будет, тот её из-под земли достанет.

Он до боли всматривался во мрак, но смог рассмотреть только очертания огромной фигуры в походном плаще. И пусть! Знакомые черты лица лишь снова подстегнут огонь ненависти между ними.

И, словно услышав мысли конунга, в темноте сверкнули и погасли янтарные нечеловеческие глаза. Якоб едва заметно дернулся назад и со злости скрипнул зубами, когда гость насмешливо хмыкнул: знал, какие эмоции сейчас испытывает конунг Нирландии.

– Свободен! – резче, чем хотелось, выкрикнул Якоб.

На скулах мужчины заиграли желваки, он смог окончательно расслабиться, когда едва слышно скрипнула потайная дверь.

Передвигался убийца бесшумно, но скрип создал специально, чтобы у братца невзначай сердце не прихватило.

И на кой ему, великому полководцу, поправ свои дела, надо тащиться за тридевять земель, бить задницу в седле нарка целый месяц, а то и дольше, учитывая обратный путь. Наверняка ещё и с капризной девчонкой нянчиться!

…Надо, выходит.

Воин скривил рот в презрительной усмешке и с досады заскрипел зубами. Удавка с шипами каждый раз теснее сжимается на горле, бросает в агонию боли порой до недельного беспамятства, стоит попытаться обойти клеймо подчинения.

Янтарь глаз прожигал тьму лабиринта тайных ходов, пока мужчина выбирался из дворца. Даже крысы с мышами за версту затихали и прятались по своим норам, чуяли приближение и злобу человека.

Или не человека вовсе.

Наконец минован последний поворот, с пальцев срывается щелчок с алым всполохом магии, и замок на обманчиво хлипкой двери отворяется. Мужчина вышел наружу и оглянулся на громаду серого дворца, окружённого неприступной крепостной стеной.

На вершине самой высокой башни колыхался на ветру штандарт конунга Якоба Захватчика. Не зря это слово стоит рядом с именем правителя этих земель. Путь к своей славе и трону братец прогрыз зубами, а дворец построил на костях.

Даже подчинил Его…

Сверр зло сплюнул на землю и оскалился, испепеляя огнем ненависти великолепное каменное творение. Досадно, что устояло.

Ничего, когда-нибудь он порвет сдерживающие его оковы и отомстит родственничку.

Сверр тихо свистнул, подзывая своего четвероногого друга, и они поспешили прочь от этого места.

2. Глава 1

Мерный шелест листвы и перезвон голосов птиц разносились эхом по округе. На лес постепенно опускался вечер. Солнце всё сильнее клонилось к горам, щедро раскидывая багряно-золотые лучи по верхушкам крон, согревая напоследок перед холодной ночью.

Лия запрыгнула на ствол поваленного дерева, тихо пробежалась по нему и перебралась на другое древо, разломанное молнией в последнюю грозу. Забралась на ветку повыше и, отмахиваясь от паутины и мелких мошек, устроилась для засады. Постепенно успокаивалось от бега взволнованное сердце, она забросила светлую косу за спину и достала стрелу из колчана, наставила лук.

Лия любила честную охоту. Ты оказываешься лицом к лицу с природой, лесом и его обитателями, и начинается поединок.

Девушка не шевелилась, скрытая густой листвой. Ее зоркие глаза всматривались в лес, выискивая добычу, которую она сегодня принесет матушке на ужин. Или уже завтра на обед, как получится.

Внизу зашуршали кусты, но это всего лишь выполз на поляну ёж. Совсем не то. Опустила лук, расслабляя руки. А спустя пару минут наконец появилась достойная цель: парочка диких уток прилетела охладиться в знойный день к скрытому в лесу небольшому озерцу.

Лия приготовилась; всё её тело чуть напряглось, глаза прищурились, наблюдая за птицами. Она выдохнула и задержала дыхание, прицеливаясь: секунда, другая – и две стрелы отпущены в движущуюся мишень, а птицы со вскриком попадали на берег озера.

Победа или ликование не отразились в синих глазах охотницы. Она совершила убийство не ради забавы, а ради пропитания.

Всё в лесу подвластно законам Матери Природы. Кто-то охотник, а кто-то – жертва.

Лия убрала за спину лук и принялась спускаться вниз, чтобы забрать добычу. Спрыгнув на землю, охотница подняла взгляд к небу.

Там уже висела полная луна, освещая верхушки деревьев. Долго же Лия просидела в засаде – пожалуй, утки придутся всё-таки на завтрашний обед. Ну ничего, к столу матушка использует запасы вяленого мяса.

Улыбнувшись довольно, Лия направилась к лежавшим на лугу тушкам. Присев возле них на корточки, прошептала:

– Ulribi. Ti qorf veriasde (Прости. Твоя душа свободна).

Во фразе звучало сожаление. Лия вытащила стрелу с сине-зелёным оперением – её отличительный знак, – позволяя крови вытечь на траву. В поверье Первых предков считалось, что душа хранится в крови. Прежде чем есть добычу, нужно освободить душу убитого существа, поскольку вкушать душу – великий грех.

Этот маленький ритуал Лия проводила всегда без исключения. Заветы Первых впитываются с молоком матери.

Она вытерла стрелы от крови, собрала в сумку уток и поднялась с колен. Посмотрела на гладь маленького озера: то манило красотой и искушало ночной свежестью, и Лие захотелось смыть с себя пот знойного дня.

Она быстренько избавилась от одежды, оставшись совершенно обнажённой, ветер ласково защекотал кожу, рассыпая по молочному телу мириады мурашек, и игрался с распущенным шелком волос. Сейчас в лунном свете они переливались серебром, а при свете солнца всегда горели золотом – маленькая особенность её народа.