«Дорогая герцогиня Брунхильда. Я не осмелюсь назвать вас «тетушкой», несмотря на наше когда-то близкое знакомство и ваше весьма доброе ко мне отношение, исключительно из-за великого почтения к вам. Всем известно, в какую я попала беду и насколько велика моя вина во всем происшедшем, однако я питаю надежду, что это письмо тронет ваше доброе и щедрое сердце».
Рука писавшей дрогнула, и в конце фразы появилась небольшая клякса, которую старая герцогиня, несомненно, примет за излишнее волнение, подтверждающее искренность написанного.
«Спешу вам сообщить, что пребываю в тоске и искреннем раскаянии в своем поступке. Я совершила большую глупость, опозорив себя и перед вами, и перед ее величеством, и еще многими достойными людьми. И теперь уже не в силах предстать перед бывшим женихом и молить его о прощении, потому что не считаю себя достойной нашего доброго принца. Однако я умоляю вас, герцогиня, понять и пожалеть малютку Рикарду, которую вы так любили угощать сладостями».
Не слишком ли сладко льются речи? Девушка пошевелила пальцами и решительно кивнула головой.
«После опрометчивого побега со свадьбы я оказалась в Пятой Башне, где занимает должность Магистра мой дядя Ноэль. Он хороший человек и радушно принял меня. Уверяю вас, он не поддержал моих заблуждений, однако не смог прогнать последнюю оставшуюся в живых родственницу».
Рикарда нахмурилась. Здесь она лукавила – одна из ветвей Венсанов все еще здравствовала в герцогстве Ла Рун и даже пережила войну. Не говоря уж о детях правящей королевы, которые были бы Венсанами в Велии, а в Илеханде считались полностью отпрысками династии Фершланге. Но пусть старуха спишет неточности на молодость и недалекость автора послания.
«За то долгое время, почти год, что я провела в Пятой Башне, мне пришлось многое понять. И теперь я пишу вам, сидя в четырех стенах без всякой надежды выбраться отсюда.
Ситуация осложнилась печальными событиями, и Башня находится в осаде. Не стану утомлять вас подробностями чужой политики, уверена, вы разбираетесь в этом намного лучше меня. Скажу лишь, что закончившаяся пять лет назад война сильно ударила по авторитету Пятой Башни в большинстве герцогств Велии. Два герцога собрали остатки войск, явились в Пьере, и вот уже скоро будет четыре года, как они упорно осаждают Башню. Местный герцог, опасаясь за свою жизнь, попросил у дяди Ноэля убежища. Некоторые маги из Малого совета настаивают на переговорах, а кое-кто и на сдаче. Однако дядя даже слышать об этом ничего не хочет, поскольку понимает, что с капитуляцией Пятая Башня закончит свое существование».
К недобрым духам все эти проблемы, вряд ли старуху они заинтересуют! А ей надо вызвать жалость к своей персоне и желание помочь. Рикарда повертела затекшей шеей и бросила беглый взгляд в распахнутое окно. В ночи далеко внизу горели многочисленные костры, напоминая о присутствии осаждающего войска.
«Конечно, я могла бы попросить дядю Ноэля отправить меня телепортом в Илеханд, но, как я уже писала выше, предстать перед моим кузеном, принцем Вильгельмом, я не осмеливаюсь, сгорю со стыда. Поэтому я молю вас, дорогая добрая герцогиня Брунхильда, о том, что сделать только в ваших силах. Если бы вы подыскали мне подходящего мужа, пусть не столь знатного, как полагается, я была бы вполне довольна и вечно молила Хора о вашем здоровье и долголетии и, конечно, о счастье так несправедливо обиженного мною нашего принца».
Перед мысленным взором пронеслись пристальный взгляд прищуренных светлых зеленых глаз и гневно раздувающиеся ноздри породистого носа. Такого обидишь. Рикарда была уверена, что после ее побега из церкви последнее, что сделал кузен Вильгельм, это зашелся в рыданиях и сетованиях на несчастную судьбу.
«И с позволения ее величества и вашего благословения я бы вернулась с мужем в свои владения и управляла ими тихо, мирно и справедливо. С трепетом и надеждой буду ждать ответа. Ваша малютка, княгиня Рикарда Корф».
Письмо было отослано незамедлительно с тем же посыльным, который исправно уходил в портал со многими посланиями иРикарды. А вот ответ был получен, когда Нос Пчелы уже подходил к концу. На неровно оторванном листе небрежным подчерком было написано: «С прискорбием должен сообщить, что герцогиня Брунгильда, моя дражайшая матушка, скончалась несколько дней назад. К поднятому в вашем послании вопросу отношения не имею. Искренне ваш, Конрад, герцог Жабьего Пруда».
Рикарда зарычала, и яростно смятый лист бумаги отправился в пустой камин.
Герцогиня Эрнестина, чуть наклонив на бок голову, наблюдала, как ее брат, принц Вильгельм, поглощает запеченного угря и запивает его золотистым вином.
– Как ты поживаешь?
– Хорошо, – отозвался брат, протягивая опустевший кубок слуге, чтобы тот его наполнил вновь.
– Как дела с капитанами?
– Неплохо.
– А как… с личным?
– Нормально.
– Сегодня ты на редкость разговорчив, – вздохнула герцогиня Эрнестина. – Знаешь, тебе пора решить, что делать со своей жизнью. Генриетта тоже так считает.
– И еще наша сестра и наследница престола считает меня избалованным маменькиным сынком. – Вильгельм сложил приборы и снова протянул кубок слуге. – И все потому, что мое мнение часто совпадает с мнением матери, а она, согласись, понимает намного больше, чем Генриетта.
– Ты много пьешь, – заметила Эрнестина, провожая взглядом кубок, подносимый братом ко рту.
– Несколько бокалов за ужином это много?
– Я уверена, что у кувшина уже появилось дно – Герцогиня подалась вперед и положила свои широкие ладони на стол. – Вильгельм, признай, твоя женитьба была ошибкой. Следовало забыть об этой вздорной девчонке и найти приличную невесту.
– И отдать земли и корабли покойного князя Корфа какому-нибудь кавалеришке, которого княгиня выбрала бы в мужья, – с ехидцей отозвался Вильгельм. – А после ее выходки она не могла рассчитывать на знатную партию. Не говоря уж о той истории с ее матерью. Она строчила письма родственникам с обеих сторон, но никто не захотел помочь.
– Потому что все понимали, что наша мать желает исполнить твой каприз и видеть ее твоей женой, – возразила Эрнестина. – А из Венсанов никто не осмелился бы оскорбить Илеханд в твоем лице. Война кончилась всего пять лет назад.
– Дядюшка Ноэль держал ее в Башне больше года, – усмехнулся Вильгельм и одним глотком опустошил кубок, – одновременно принося мне извинения, когда я интересовался, как у нее дела.
– Знаю. Мне она тоже писала. – Эрнестина перехватила его руку, только собирающуюся двинуться в сторону слуги с кувшином, отняла кубок и поставила его на стол, наградив младшего брата непреклонным взглядом.
– Я задам тебе только один вопрос – что ты собираешься делать дальше?
