Долгий путь был почти завершен. Корабли тихо скользили вдоль скалистого берега. Над черной водой белесыми хлопьями висели остатки ночного тумана. Где-то на берегу раздался визгливый вопль лесной птицы и Эрик поежился от этого неожиданного резкого звука. Весь вчерашний день они проспали на берегу, восстанавливая силы после долгого морского перехода. Словно ночные демоны, они проснулись, когда стемнело. После каждый тщательно приготовил свое оружие к предстоящему нападению. Никто не ел, потому что нападали они всегда голодными. Сосредоточенные и спокойные, они принесли в жертву Одину двух захваченных рыбаков, которым не посчастливилось оказаться у них на пути. Обезумевшие от ужаса, жертвы молили их о пощаде на своем гнусавом языке, но они не знали жалости. Бросив на берегу выпотрошенные трупы, они устремились в путь с глазами, горящими от предвкушения убийства, их лица были вымазаны кровью зарезанных рыбаков, их действия были слажены за много лет разбойного промысла. Ни одного лишнего движения, ни одного звука, весла бесшумно рассекали воду и, казалось, что они даже перестали дышать, перестали быть людьми, превратились в ночных демонов смерти.
«Кто сможет остановить нас?» – подумал Эрик, глядя на своих товарищей, каждый из которых стоил целой армии. Они выросли на холодных берегах Норвегии, где за короткое лето солнце не успевало даже растопить весь снег на скалах. Их земли были скудны, но их дух был велик, и они, по примеру отцов, всегда брали то, что им нужно, у других, противопоставляя силе чужих народов свою нечеловеческую ярость и многократно превосходящую силу, под которыми погибали благие надежды тех, кто, на свою беду, имел что-то ценное, будь то скот, зерно, ткани и, конечно же, золото.
Такова была их судьба и их промысел, при котором жалость была непозволительной роскошью. Нет, они не были жестокими по своей сути, они просто знали законы жизни. Если ты оставишь в живых того, у кого отнял все его добро, ты должен знать, что, сгораемый жаждой мщения, оставленный тобой в живых в любой момент может пустить тебе в спину стрелу. Если ты пожалеешь мальчишку, отца которого убил, он всю жизнь будет оттачивать свою ненависть к тебе, и настанет час, когда ты будешь слаб или стар, и этот мальчишка придет к тебе и заберет и твою жизнь, и жизнь твоих близких. Поэтому они убивали почти всех. Брать пленных и продавать их в рабство не имело смысла – на кораблях не было место для пленников. Иногда брали красивых женщин, но чаще всего на обратном пути, утолив похоть, их тоже сбрасывали в воду с перерезанным горлом, ведь их нужно было кормить и поить пресной водой, а в длинных морских переходах припасов всегда в обрез. Некоторых довозили до Норвегии, истерзанных и измученных, и они бродили потом в поисках пропитания по неприветливым берегам, пока не замерзали или их не задирал волк или медведь. В селения таких не пускали, они считались порчеными и несли беду, и если они пытались войти, их без жалости забивали. Добросердечие к чужаку в их краях было злейшим грехом, хуже которого была только трусость в бою.
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
