В 1990 году в Москву необычно рано пришла дружная весна. В воздухе витал аромат распускающейся листвы и молодых трав. Далеко за полночь ОН возвращался домой с затянувшейся допоздна Коллегии. В начале Гоголевского бульвара попросил водителя остановить машину.
«Не грех и прогуляться при такой погоде… Завтра – как обычно, Саша… Спокойной ночи!»
Не дожидаясь ответа, ОН резко выбросил свое грузное тело на кромку тротуара и через Арбатский лабиринт дворов и переулков направился в сторону своего дома.
«Вот оно в чём дело, – отметил ОН, увидев выглянувший из облаков желтый таз луны, – проклятое полнолуние!»
Тяжесть в затылке, безразличие и отрешенность – всё, о чём предупреждали врачи, – усиливалось именно в такие ночи.
Чтобы быстрее покинуть больничную койку, ОН искусно внушил врачам мысль о своём полном восстановлении, и так глубоко вошел в роль здорового человека, что и сам порой забывал о полученных в автокатастрофе увечьях. Природе приходилось одергивать его, напоминая, кто – хозяин. Вот и сейчас…
ОН потер затылок и полез в карман за таблетками – рядом ни коллег, ни жены, можно не притворяться здоровым. Через десять минут боль уйдет. Хотя… Ладно бы только головная боль и астения – посттравматический упадок сил и безразличие ко всему – с ними ОН справился бы и сам – на то и воля. Хуже другое – вот уже год любимая жена не вызывала в нем естественных для здоровой мужской плоти желаний. Если бы только жена! Со времени выписки из больницы ни одна женщина не заставила проснуться его мужское начало. Влечение к противоположному полу атрофировалось. Мысль, что это конец половой активности, не раз будила его среди ночи, бросала в холодный пот, а наблюдать в зеркало свою бессильную причинную плоть – всё равно, что созерцать надгробие на собственной могиле. Ведь ему нет и пятидесяти!
Первые три месяца Енотик — так ласково называл жену ОН – делала вид, что всё идет, как шло, без изменений. Давалось ей это огромным усилием воли, так как за двадцать лет супружеской жизни ОНА успела привыкнуть к сексуальной неуемности своего Муравейчика, – так ласково называла его ОНА, – который все эти годы с нетерпением жениха переносил даже вынужденную ежемесячную паузу в их интимных отношениях.
По прошествии полугода посттравматической абстиненции ОН стал регулярно присутствовать на эротическом шоу. И ни где-нибудь – в собственной спальне! Енотик вдруг взяла за правило перед сном примерять привезенное им из-за рубежа роскошное нижнее белье, кружевные чулки, слишком смелые для женщины ее возраста купальники.
О, это было нечто! ОНА то принимала непристойные позы, то невзначай задирала подол ночной сорочки до уровня пупка, то норовила ткнуть его обнаженной ногой, да так, что ее промежность обязательно нависала над его лицом. ОНА кружилась вокруг себя, повизгивала, смеялась, вслух хвалила свои бедра, ноги, грудь. Войдя в роль, она, казалось, не замечала его присутствия. ОН же безучастно наблюдал за ее экзерсисами, каждый раз отводя глаза в сторону, чтобы не встретить ее влекущий взор, который весело, без намека на укор, приговаривал:
«Ну, Муравейчик, давай, давай же! Воспрянь! Я хочу тебя… Возьми меня всю. Я готова отдаться! Ты ведь знаешь: женщина в сорок пять – хочет и опять, и опять…»
«Надомный стриптиз» – так окрестил ОН потуги жены спровоцировать его на сексуальный поединок – неизменно заканчивался его надуманными просьбами то проветрить спальню, то принести воды и снотворное. Оно помогало ему за завтраком не испытывать угрызений совести ни перед собой, ни перед женой из-за своей мужской несостоятельности.
В то же время, оставаясь наедине с самим собой, лежа с закрытыми глазами в ванне, наполненной теплой водой, ОН воскрешал в памяти подробности постельных баталий с женщинами, которыми обладал. Пытался руками и струей душа добиться восстания плоти. Безуспешно.
Через некоторое время ОН настоял, чтобы в медсанчасти ему провели курс витаминотерапии группой «Б». Безрезультатно. Желание обладать женщиной – не только Енотиком, но и плодами запретными – молоденькими секретаршами, – отсутствовало напрочь!
По выходным дням под предлогом ремонта своего потрепанного «трабандта», подаренного коллегами из ГДР, он запирался в гараже и часами листал журналы с фотографиями порнодив. Какое там! – «машинка» не заводилась…
